– А что же ты делаешь с остальными!? – задал я свой очередной глупый вопрос, на которые я мастер, когда разговариваю с женой или новобранцами. Просто они не могут дать ответ и поэтому заранее считают такие вопросы глупыми. А это самые главное вопросы в нашей жизни. Вот как сейчас.

– Остальных так! – и тут он сделал свое примечательное движение рукой.

Я знаю это движение, это профессиональное, ведь я военный. Когда то и я сделал такое движение, правда, мне тогда пришлось вставать в полный рост, а в руках был РПГ, реактивный переносной гранатомет. Когда вновь стал стрелять этот проклятый пулемет и мои товарищи и подчиненные опять залегли, это было единственное, что я мог сделать для себя, для моих друзей и товарищей, для всех близких, в том числе для моих новых знакомых.

И для Родины прежде всего.

Зимний солнечный денек на рукотворном большом водохранилище. Белгородское озеро. Кругом горы, где есть все: лес, поля, деревни, рокадная дорога и старый железно-дорожный путь. Зима и все покрыто новым крепким снегом. А на льду озера сидят рыболовы. Сидят лицом в одну сторону, где сама плотина, которая и держит всю массу воды, льда и неба с облаками. Светит солнце, сияет снег. Небо – иссинее. Такого, даже летом не бывает. Мороз молодец, настоящий, крепкий, и надолго.

Понизу здесь есть другой свет, это лед, там где ветер вымел снег, так что из под занавесок оставшегося белого прямо таки исходит зеленое, мощное, чудесное сияние. А может, это вода, запертая, так сердится. Лед молод, но уже крепок и вязок, как сталь. Мороз старается.

Но рыбакам плохо. Ветер, к примеру, такой же, как в школьном стихотворении Блока, высвистывает все что можно. Даже палатки не помогают. Ветер все равно находит щелочку. И машину не загонишь поближе, все таки страшновато, лед молодой, течение внизу быстрое. Но терпят и приспосабливаются, как кто сможет. Особенно хорошо летчикам-вертолетчикам: они в костюмах с электроподогревом.

А вот один нас, он и сидит отдельно, на нем нет ничего, в смысле палаток, фанеры, аккумуляторов с переключателями проводами. Только фуражка сверху, такая толстая, с буклями. Теплая, но все равно не для этого ветреного морозищи.

Рыбу он таскает чаще, чем другие и рукавиц не снимает, потому что их нет вовсе. Вот именно к нему подбирается один вертолетчик, ноги в унтах скользят по крепкому льду бесшумно. Он подбирается поближе и тыльной стороной касается ушей этого счастливого рыбака. А тут есть к чему, такие они огромные, красные, лопушистые.

– Ты что это пробуешь? – это рыбак поворачивается своим лицом ко всем. Лицо рабочего, всю жизнь при мартене и с газовым хозяйством. Да и то, полжизни для него сталь была в основном, жидкая. Особенно, если ее много.

– Да вот мне сказали, что у вас уши капроновые, вон какой мороз да ветер. Выходит, я проспорил ребятам.

– Правильно говорят. Только они не знают, что у меня они еще и на батарейках, как твой костюм. А батарейка у меня в кармане, на вот! пробуй. И достает батарейку, а она емкостью в 0,125. Вертолетчик не удержался, вновь попробовал. Уши, как уши, только чуть прохладные по краям, а так, жаркие, красные

Но тут солнце вверху дрогнуло для всех, это через толщу льда пробилась ветвистая блестящая трещина, лед устанавливался на всю зиму, укладывался поудобнее. И всем как то стало хорошо.

А тут еще был чай особый, чай из трав, такой пьют настоящие металлурги, а главное было: братство. Рабочие и военные. Студент. Доктор. Все. Так называемые «фронтовые сто грамм» для души, чтобы мороз не мешал. Рыбы тогда наловили, никогда в жизни столько не наловишь. Много – всем хватило! Даже водитель автобуса, получивший свою рыбную долю, всю дорогу пел песни от всей души. Вперед, на месяц, отоспался. Россия…