Будучи сорокалетним мужиком, я рассказал эту сказку женскому персоналу, трудившемуся в полевых условиях, на базе гравиметрической партии. Когда поздним, осенним вечером, мы дружно чаёвничали в десятиместной палатке, оборудованной под столовую. По лесным просторам, гулял холодный ветер, но в нашем пристанище, было тепло и светло.
Стойкий жар от раскочегаренной железной печки, всех приятно согрел, а свет электрической лампочки, запитанной от запущенного и глухо бормотавшего снаружи, четырёхкиловатного двигателя, освещал наши лица. Молодые специалисты, а если сказать иначе, то девицы приятной наружности, сидели на бревне, возле деревянного стола и настороженно внимали, зловещей сказке.
Постепенно усиливая драматизм рассказа, я дошёл до кульминационного финала и хрипло заорал: «Да это был я-я-я!!!». После этого, по всей округе, разнёсся припадочный визг и напуганная четвёрка, начала прятаться под стол. Дёргаясь от ужаса и складываясь вдвое, девушки пятой точкой, оседали вниз! При этом, они скинули с бревна, начальника гравиметрической партии Чувашёва, который сидя на полу, недоумённо покрутил у виска. В тот вечер, я впервые услышал, как визжит моя будущая супруга и несмотря на то, что в её испуганных криках, не было ультразвуковых обертонов, мне было приятно…
Глава 3. Мендоль. 1945 год
Иногда у нашей двоюродной, старшей сестры Тони, бывали промашки. В один погожий день, вместе с подругами, она засобиралась на речку и взяла меня с братом. Немного погодя, девчёнкам надоело таскать Валерку на закорках и с разрешения сестры, они оставили его, на плоском валуне, посреди Июса. Нерадиво полагая, что маленькому непоседе, с него не удрать…
Я до сих пор вижу, обтекаемый шумными водами, седой валун и сидящего на нём, бултыхающего ножками, игривого братца. Хотя весьма прыткий, в таких стремнинах Июс, недалече от прибрежных заводей, обрамлённых куститыми ельниками, становится тихим… Мы вышли из быстрины и позабыв о Валерке, побрели дальше, а затем поднялись на речной остров. Благо, что светловолосого малыша заприметил и вернул родителям, проезжавший верхом на лошади, глазастый лесник. Который после объезда речных лугов, возвращался в Мендоль.
Будучи пяти летним мальчиком, я не запомнил того, как меня отчитывали дома, в отличии от тринадцатилетней, беспечной Антонины. Знать, суровый Июс, познакомившись с неунывающим Валеркой, пошёл на попятный и решил до поры, до времени, не скупиться на развлечения, балуя мальца…
Мы часто слушали, рассказы взрослых о войне, а в начале мая, ликующий отец пришёл домой, на обед и выложил маме, что Наш враг, фашист Гитлер – застрелился! После ошеломляющего известия, селяне начали ждать возвращения домой, уцелевших родных и близких.
Вскоре наступило лето. Так что мы, разновозрастные поселковые дети, начали купаться, загорать и рыбачить. В прибрежных кустах, иногда старшие парни раскуривались мохоркой, воровато отсыпанной из отцовских кисетов, а когда она заканчивалась, крутили мшаные самокрутки. Впрочем, не отказывая нам, младшим ребятам, в любопытной затяжке… Только мне, курение не понравилось.
Истосковавшиеся в одиночестве девушки и женщины, тревожно ждали возвращения домой, отвоевавших мужей, детей и суженых. Надеясь на то, что они вернуться живыми и здоровыми, после четырёхлетней войны, перемолотившей жизни, тридцати миллионов Советских Граждан! Мы тоже ждали, возвращения дяди Вити, маминого брата. Который воевал в танковых частях и последнее письмо, отправил нам из Германии, а потом в Мендоль, пришла его посылка…
Внутри которой, оказался невиданный в наших краях, серебристо-серый материал! Необычайно тонкий, гладкий и шуршащий… Отец пытливо помял, его крепкими пальцами, а затем уверенно объявил: «Это германский, парашютный шёлк!». Из которого вскоре, мама нашила мне с Валеркой, летних рубашечек и маечек.