Условий также не было. Тренировки проходили в холлах школ, в актовых залах, без отопления, в зимних куртках, иногда без ковров, на голом дощатом полу с гвоздями. Мы занимались, соорудив нехитрую конструкцию из куска поролона на спину с пришитыми бретельками из резинок, чтобы кувырки на полу становились возможными. В силу юного возраста данные неудобства не воспринимались как нечто экстраординарное, это была наша обыденность. Олимп казался таким заоблачным и недосягаемым, что для обычных рабочих семей из Днепропетровска поездка даже в Киев на Кубок Дерюгиной приравнивалась практически к полету на Луну.

Уровень технического мастерства лучших гимнасток мира был очень высок. Над бесконечной чередой трудных задач приходилось буквально работать чуть ли не сутками. Тело после каждой тренировки изнывало и ноги частенько хватало судорогами. У меня же постоянно была крепатура. Нудно и монотонно приходилось отрабатывать удержания ног, турляны на баланс, распрыжки на выживание, после которых буквально нужна была кислородная маска. В упражнениях не было места ни интересным находкам с предметом, ни танцевальным дорожкам, на которых можно было передохнуть, ни творчеству. Нет. Это был нескончаемый поток: прыжок, прыжок, поворот, равновесие, прыжок. Должен, должен, должен. В голове жила единственная мысль: «Дотянуть до конца и через полчаса после тренировки просто попить воды». Вот по поводу воды, среди «наших» тренеров почему-то крайне популярными были так называемые тренировки «на сухую». Прочно бытовало мнение о том, что воду во время тренировки пить нельзя. Это приводило к тому, что практически все гимнастки, на протяжении всей многочасовой муштры, мучившиеся от жажды, во время походов в туалет тайно пили прямо из грязных, ржавых кранов. В сборной, где контроль был еще строже, вода употреблялась даже из бачков унитазов, прямо из рек на сборах и фонтанов во время выездов и экскурсий после соревнований. Дети годами страдали от обезвоживания.

Почему так, я объяснения найти не могу, но тренеры аргументировали это тем, что якобы повышалась нагрузка на сердце и «опухали» мышцы, прибавляя тем самым вес.

Мы принимали это все за чистую монету, так как авторитет и правота тренера никогда не ставились под сомнение. Даже мыслей не было. С этими убеждениями выросли целые поколения, и по сей день несущие те же убеждения своим воспитанникам…

По приходе домой после тренировки на уроки оставался вечер и ночь, примерно с двадцати двух и до часу. Шесть раз в неделю. Пару раз я даже засыпала за рабочим столом. На самом деле, оглядываясь назад, я понимаю, что нагрузки были серьезными. Но мы выдерживали и в череде нескончаемого дня сурка находили время и для простых детских радостей: сбора вырезок из газет с любимыми гимнастками, тренировок кукол и выставления им баллов за упражнения, тренировок друг друга и просто представления себя знаменитыми гимнастками.

После Олимпиады 2004 года и триумфальной, но скандальной победы Кабаевой, начался новый цикл. Ознаменовался он уже традиционной сменой правил, на этот раз с уменьшением максимального количества элементов в индивидуальной и групповой программе до 18. Эксперименты продолжались. Международная федерация наконец-то вынесла вердикт, что турляны на коленях являются крайне травмоопасными элементами, и запретила их. В том же году я приняла осознанное решение закрыть главу своей жизни под названием «Художественная гимнастика» и была уверена, что больше никогда не вернусь в этот деструктивный мир. Но я ошиблась…

Новые ведения ознаменовали начало золотого времени для динамических равновесий, бесконечных турлянов, в которых королевой была Ольга Капранова, а также прыжков с приземлением в равновесие.