Это прозвучало эгоистично, будто я должна плясать под его дудку и улыбаться по все щеки только потому, что это нравится ему. Но вообще-то он прав, так что я ничего не ответила, а только лишь тяжело вздохнула.

– Тебе нужно отдыхать. – Он приготовился встать.

– Не уходи.

– Ладно. – С ноткой удивления ответил Максвелл.

Не имею ни малейшего понятия, зачем я его остановила. Он пошарился в карманах, достал смятый комок бумажки, развернул, и маленьким огрызком карандаша что-то начеркал. Затем положил на тумбочку рядом со мной.

– Мой номер. Если что-то понадобится или персонал обнаглеет… Сама понимаешь.

Сел рядом со мной. Живот ныл. Я легонько отодвинула одеяло и откуда-то взявшуюся на мне белую футболку и увидела аккуратненькие швы около пупка, справа сбоку и снизу. Максвелл тоже их увидел, но быстро отвернулся. Я откинулась обратно и закрыла глаза.

– Почему ты здесь?

– Что? – Переспросил он. Видимо, ушел в свои мысли, а я его отвлекла.

– Зачем ты пришел навестить меня?

– Ну как же. Это я тебя сюда привез, значит за это ответственность на мне.

– Но это ведь неправда. Ты не обязан был приходить.

– Ну захотелось мне.

Я больше не стала спрашивать. Просто отвернулась и постаралась заснуть, ощущая ногами присутствие человека. Когда проснулась поздно вечером, его уже не было.

За окном стояла ночь. Кое-как я нашла силы сесть на кровати. Небольшая комната освещалась лунным светом из крупного окна напротив двери, моя койка находилась справа от окна. Вторая кровать была пуста. На тумбочке около нее стоял небольшой кустик какого-то растения. Стены голые, пустые, белые. Я потянулась к телефону, яркий дисплей на секунду меня ослепил. 00:41.

Я взяла бумажку с номером Максвелла и ввела контакт. Вспомнила, что, вообще-то, эта соцсеть присылает уведомление пользователю, если его контакт вводится в поиск. Отвратительная функция. Через несколько секунд уведомление пришло уже мне:

"Привет. Не спишь?"

Опешив, я ввела ответ:

"Нет."

"Чего так?"

"Почему спрашиваешь?"

Я долго смотрела на яркий экран, прежде чем получила ответ:

"А ты все время будешь спрашивать, почему я что-то делаю?"

Меня смутил этот вопрос.

"Непривычно, что кто-то обо мне так печется." – честно призналась я.

"Да? Разве это – печься? Ты почти при смерти была."

"Наверное, я бы справилась."

"Вряд ли. Так как чувствуешь себя? Только без вопросов, почему спрашиваю."

"Нормально."

Он начал что-то печатать, но сообщения я не получила, поэтому просто отвернулась и попыталась заснуть.

"Маленькая девочка держала что-то в руках. Что-то крохотное, коричневое и довольно пушистое, едва вздымающее и опускающее грудь. Она бежала по пыльному тротуару, спотыкаясь, но не позволяя себе упасть. Ее коричневое платьице все перепачкалось в грязи, ведь там, откуда достала пушистый комок, ее было много.

Она бежала со всех ног, чтобы комок не успел умереть.

"Мама! Мама!" – кричала она. Взрослая женщина сидела на лавочке детской площадки – старой, с потрескавшимся покрытием у горок. Хотя горки и качели не интересовали девочку, она стремительно двигалась в сторону женщины, чье лицо было размылено.

"Мама!" – вновь крикнула она, подойдя ближе. Женщина даже не повернулась в ее сторону. Девочка протянула ей комок.

"Мама, ему нужно помочь!" – котенок лежал на ее ладонях с закрытыми глазами и едва подавал признаки жизни.

"Ему не поможешь." – ответила та бесстрастным грубоватым голосом, взяла котенка и отшвырнула в сторону.

"Нет!!!" – прокричала девочка, по лицу которой хлынули слезы. Она подбежала к умирающему животному. Беспомощному, хрупкому, истекающему кровью. Только из них двоих более беспомощной была девочка: ведь она – всемогущий человек, стояла над ним, не в силах ничем помочь, лишь упиваясь слезами и болью. Полный ненависти взгляд обратился на жестокую женщину. Как могла она с таким равнодушием разрушить невинную жизнь, неспособную сопротивляться? Это бесчеловечно! Это жестоко! Отвратительно!