После собрания пошла к начальнику просить трек дрейфа – мой записался с пробелами. Там был и зам, который любит странно шутить в мой адрес. Сначала он обвинял меня в трате трафика (из-за этого нам отключили почту на два дня), потом в том, что я беру швабру и не возвращаю на место (да, у нас сейчас пропадают швабры, такая проблема на борту). Потом был такой разговор:

На фоне малого количества общения и этот разговор ничего. Я рада тому, что была абсолютно искренней (хоть от меня и ожидали, наверное, шуток в ответ). И сейчас вот написала в «дневнике» про «начальников» – вы довольны там? Вот так вдруг сбылась моя мечта сообщить о трудностях в коммуникации с коллегами ещё каким-то важным дядькам в надежде что-то изменить. Это было спонтанно и в форме шутки, но, надеюсь, что информация попала им в головы. Такое ощущение, что сейчас все разговоры будут сводиться к этому. Быстрее бы это время закончилось.

Продолжаю каждый день фотографировать вид из окна и цветок. Из окна давно уже мало что видно – в качку окно покрылось брызгами морской воды, и скоро она замёрзла на стекле, телефон даже не может сфокусироваться на том, что снаружи. Видно, наверное, общий тон – было синее, стало белое. Раньше я фотографировала с утра, теперь смысла нет – темно, снимаю вечером около одиннадцати. Интересно, стоит ли продолжать, когда будет полярная ночь. Сейчас поняла – точно, да, ведь так я смогу отследить и возвращение солнца!

Много думаю про человека, который ждёт меня на суше, и это меня спасает, но никогда не пишу сюда – боюсь, если начну, то не остановлюсь, и превратится это всё в сплошные сопли.

Кажется, сегодня тот день, когда совсем закончились свежие овощи. В обед на второе был рис с водорослями и маринованная морковка. На вкус прекрасно, но я хотела зафиксировать этот день.

Сегодня, когда с утра шла в зал, видела голого мужчину в раздевалке. У наc достаточно простая архитектура пространства этой зоны – одна раздевалка ведёт и в сауну, и в зал. Интересно, что на время «женских часов» в сауне вход в спортзал осуществляется через другую дверь, неудобную, из обходного коридора. Значит, про то, что мы, женщины, свободно можем ходить в спортзал всё время через общую раздевалку, они не подумали? Теперь интересно, поднимет ли тот мужчина (или какой-то другой) этот вопрос на собрании? Иначе получится, что он был не против.

На полдник горький шоколад – прекрасно! На суше я часто пила кофе с шоколадками, лечилась этим от всего. Как давно это было… Иногда люди, отслужившие в армии, делят жизнь на гражданскую и армейскую (или там какой-то другой термин), отсидевшие – аналогично. Меня удивляло это – ведь часть жизни, проведённая ими в замкнутых условиях, так мала (как правило) по сравнению с жизнью на свободе, так зачем же это деление? Теперь сама так делаю – «на суше», видите ли… Некоторые люди не проводят на корабле ни минуты своей жизни и живут нормально. Да, думаю, экспедиция длиной в несколько месяцев неизбежно оставит след в жизни.

Выходила выносить мусор впервые за много дней – чтобы попасть в специальное помещение, нужно пройти мимо трапа. Так я вспомнила про существование Наружи – не была там уже очень давно, потому что живу в темноте. От корабля шли мощные потоки тёплого воздуха, поэтому я не сразу поняла, что вообще-то нахожусь на улице. На обратном пути я подошла ближе к ограждению (трап был поднят) и попыталась вглядеться в темноту; увидела немного – какие-то объекты, приготовленные к перевозке дальше в лагерь, но занесённые снегом, кабели на льду. Падал снег, косо от ветра, и блестел на свету от корабля. Было странно и в то же время как-то обыденно. Мы ведь живём на льдине: конечно, тут снег. Выходить на льдину сейчас запрещено из-за погоды. Впрочем, я бы и сама оттягивала удовольствие – надо растянуть её освоение надолго, это единственная доступная нам территория вне корабля.