А это уже удар ниже пояса. Прикажете ехать в другой город? Из столицы – в провинциальный вуз? Архитектору!? Но что делать? И на согласие нашего горемыки поехать в любой другой город, где есть вуз с архитектурным факультетом, последовал самый неожиданный ответ: а в Венгрии вообще нет вузов, в которых есть архитектурный факультет.

Ну, и что тут прикажете делать бывшему советскому студенту? Он просит тайм-аут, т.е. перерыв. Мол, мне надо подумать. И дирекция благодушно соглашается. Мол, идите, думайте. А что тут думать? В вышеуказанном Министерстве наш студент получил буклет того университета, в который его направили учиться. А в этом буклете указан факультет, на котором он должен учиться. Но всё в этом буклете было по-венгерски, поэтому наш пока ещё не совсем венгерский студент вооружился венгерско-русским словарём и нашёл в нём то венгерское слово, которое было в названии указанного Министерством факультета. А к нему в словаре – перевод: строительство. Такого подвоха наш строитель, возжелавший стать архитектором, никак не ожидал. Но, на своё счастье, он сразу не отбросил словарь в сторону, поэтому заметил, что после слова «строительство» стоит запятая, а за ней – слово «архитектура». Это означало, что у венгров и строительство, и архитектура – одно и то же. А наш студент Будапештского Международного подготовительного института всего лишь за один семестр уже настолько хорошо изучил венгерскую речь, что даже понял, что же у венгров и строительство, и архитектура. То есть он уже знал, что значит венгерское слово, которое переводится на русскую речь и как строительство, и как архитектура. А оно означает целительство. Но тут же до него дошло, что он не знает, что значит русское слово «строительство».

Естественен вопрос: как же он узнал значение венгерского слова? И ответ таков. В самом начале изучения венгерской речи он заметил, что значения венгерских слов определяются их корнями. Обычно корень слова – это существительное, которое с помощью префиксов и суффиксов превращается в другие части речи. Правда, в случае с «целительством» корнем было прилагательное «целый». Бывают ведь и существительные, корнями которых являются глаголы или прилагательные. Но в этих случаях уже применяются другие приставки и подставки, которых совсем немного и их легко запомнить. А это означает, что из значения корня слова вытекает и значение всего слова. И, как заметил наш, советский студент, так это не только в венгерской речи. В русской речи точно так же, но русские на это обычно не обращают внимания, хотя Козьма Прутков и завещал: «Зри в корень!». Хуже того, сегодня русскоговорящие люди вместо значений слов используют свои смыслы.

А наш студент обратил своё внимание и на корни русских слов. Правда, не сразу, а лет через десять, когда он уже был не венгерским студентом, а советским аспирантом. После успешного окончания университета он отработал два года переводчиком в Аппарате Советника по экономическим вопросам Посольства СССР в Венгрии, таким образом дождавшись окончания учёбы своей супруги, которая училась в другом, гуманитарном университете, и на которой он успел жениться ещё во время учёбы в университете, а затем поступил в Центральный научно-исследовательский институт типового и экспериментального проектирования жилища (сокращённо ЦНИИЭП жилища) в Москве, родном городе супруги, на должность архитектора. И здесь он на собственном опыте узнал, что такое классический русский интеллигент.

Оказалось, что русский интеллигент – это русский человек, который получил образование за границей, но дома он и на фиг никому не нужен со своим заграничным образованием. У нашего интеллигента с венгерским дипломом инженера-архитектора никто ни разу не спросил, чему его там научили в этой Венгрии. Между тем Будапештский технический университет – это самый старый университет Венгрии, при этом и самый большой. И как таковой, он признан в Западной Европе, потому что преподавание в нём ведётся на уровне европейских стандартов. Да и венгры не лыком шиты. И наш студент, обучаясь в нём во второй половине 70-х годов ХХ столетия, изучил самые передовые строительные технологии мира того времени. Но в Москве его направили в мастерскую, которая проектировала многоэтажные жилые дома для всего Советского Союза из кирпична. Там он тоже не ударил в грязь лицом, и через год уже был старшим архитектором, а в следующем году получил диплом за лучший проект года института. Но кирпич и в Древнем Вавилоне был кирпичом, а за окном шла вторая половина ХХ века, и у человечества уже были другие, более современные технологии, и наш архитектор был им обучен. И вот, чтобы донести свои навыки и умения до сведения коллег, наш русский интеллигент решил податься в науку, чтобы через неё капать им на мозги. Для этого он поступил в аспирантуру, и тему выбрал соответствующую: «Композиционно-художественные решения многоэтажных жилых домов из монолитного бетона». Ведь именно технология монолитного домостроения позволила западным европейцам уже к концу 60-х годов ХХ века решить жилищную проблему. У нас же в СССР более дорогая и неуклюжая технология заводского домостроения не позволила решить эту же проблему, и, несмотря на это, применяется до сих пор для безуспешного решения её же.