− Я живой. Я очень рад тебя видеть. Если бы ты знала, как мы все переживали за тебя. Твои страдания закончились. Мы скоро покинем эту планету.

Нас отвлекли шаги. Энрико шел к нам, поддерживая хрупкое, пугливо вздрагивающее существо, накрытое с головой его кожаной курткой.

− Ирлиса!

Существо, вздрогнув, остановилось.

− Не подходи! – выкрикнула она, вырвавшись из рук Энрико.

Голос существа уже не хрипел. Я узнавала в ней голос Ирлисы.

− Ирлиса… − глаза Татхенгана заслезились, он рванулся к ней.

Ирлиса повернулась к нам спиной, закрывая лицо курткой.

− Я недостойна тебя, я стала страшной, ты должен оставить меня здесь!

Слова Ирлисы меня напугали. Неужели на ней все еще сохранились язвы и струпья? Она отворачивалась, скрываясь от света.

− Оставьте меня в покое!

− Что ты такое говоришь, Ирлиса? – Татхенган осторожно подошел к ней, но боялся дотронуться. – Я люблю тебя.

− Нет, меня нельзя любить, − всхлипнула Ирлиса. – Если ты убьешь меня, это будет милосердие.

− Я люблю тебя. Я очень долго тебя искал…

Он решился, наконец, и дотронулся до испуганной женщины. Я не могла спокойно смотреть на эту сцену. Неужели я все сделала напрасно? Не выдержав, я уткнулась в ладони и заплакала навзрыд, украдкой поглядывая на султана.

− Не смотри, − отчаянно молила женщина, − я уродина. Меня нужно бросить. Я не смогу жить как прежде…

Татхенган прижал ее к себе и аккуратно убрал от лица куртку. Напрасно Ирлиса пыталась вырваться и убежать. Муж держал ее крепко.

− Нет, нет… − заплакала Ирлиса, закрыв лицо руками.

− Успокойся, все хорошо…

− Не смейся надо мной. Я знаю, как выгляжу. Я чудовище! – и едва слышно прошептала: − Отпусти меня, я хочу умереть…

− Нет, не отпущу. Ты полетишь со мной. Ты моя жена! − он с силой отнял от ее лица руки. А я зажмурилась, ожидая крика ужаса. Но крика не было, лишь пронзительная тишина…

− Боже, Ирлиса, тебе незачем прятать свое лицо. Оно прекрасно!

Но Ирлиса не выдержала душевных терзаний, ноги подкосились, и она, обессилев, повисла на руках своего мужа.

− Что с ней? – спросил Энрико у султана.

− Без сознания.

− Скажи, с ней все в порядке? – взволнованно произнесла я.

− Да, абсолютно. Не понимаю, почему она себя назвала уродиной?

Но я−то понимала. От нахлынувших радостных чувств, я заплакала пуще прежнего.

− Лануф, ты чего? Все же в порядке, − встревожился Энрико.

От его слов я зарыдала в голос.

− Срочно, веди ее на корабль, − велел ему султан.

Сам он решительно поднял жену на руки и заторопился в дорогу.

− Может, тебя тоже отнести на руках? – предложил Энрико, подбирая, лежащую на земле куртку. Я отрицательно замотала головой. Хоть ноги меня, честно говоря, не держали, носить себя на руках я никому, кроме мужа, не позволяла.

Тут щелкнул передатчик и заговорил голосом Анатабель:

− Лануф, зачем ты отключила камеру?

− Я не отключала, − прохныкала я, − батареи сели.

− Эй, что с тобой? Ты плачешь? Что случилось?

− По−о−том… расскажу. Подожди немного…

− Ты ее нашла? – старалась понять подружка.

− Да. Все потом, хорошо? Мы скоро придем к тебе.

− Хорошо, жду. С тобой точно все в порядке?

− Да…

Я сама отключила передатчик, не желая продолжать разговор.

− Кто это был?

− Анатабель.

− Что?

− Анатабель, − повторила я спокойно.

− А кто на «Пересмешнике»?

− Тоже она. Только, чур, этой Анатабель ничего не говори.

− Обещаю, − и удивленно протянул. − Ну и дела…

Всю дорогу Энрико поддерживал меня и уговаривал, чтобы я перестала плакать. Что я вскоре и сделала. Татхенган намного опередил нас, и догнали мы его лишь у корабля. Сам корабль расположился под горой в искусственном гроте, похожем на ангар для самолета. Сквозь его массивные ворота пробивались яркие проблески света.