– Не надо, пожалуйста, – роняя одну слезу за другой, вновь прошептала Софья, закрыв лицо руками, – пожалуйста. Не стреляйте.

– Нет, мы же не будем стрелять, правда, Отто? – Рассмеялся Урмас.

– Нет, Урмас! – Парни схватили девушку за руки и поволокли к реке.

– Не надо! Нет, нет, пожалуйста, мамочка! – Рыдая, сопротивлялась Софья, тщетно упираясь ногами.

– Надо, почему? – Урмас внезапно остановился и, сняв винтовку с плеча, что есть силы, ударил Соню прикладом в лицо.

– Ой, мамочка… – тихо заплакала девушка, хватаясь руками за разбитый нос, – как же больно–то, мамочка… – отчаянно стонала Соня, скребя песок ногтями, – люди… Мама….

– Еврейская шлюха, – плюнул Отто на окровавленное лицо девушки, – привет Якову Моисеевичу.

– Физкульт–привет! – Расхохотался Урмас.

– Не надо, – вдруг, не помня себя, вскочила на четвереньки Лена и подползла к Соне. Удивленные парни замерли на месте, а затем дружно захохотали. Вслед за ними загоготала вся колонна националистов, – что же вы наделали…?

Лена аккуратно дотронулась до руки мертвенно бледной Сони, бесцветными глазами глядевшей в небо. На маленьком, нежном личике расплывалась кровь, хлеставшая из сломанного носа. Она пыталась дышать, но будто бы было нечем, и маленькая Соня лишь тихо плакала, беззвучно шевеля губами.

«Что же вы наделали…?» – повторила Лена, трясущимися руками касаясь лица Сони.

– Ты кто такая? – Вновь сплюнув, спросил Отто, уставившись на Лену нахальным взглядом. – А ну, пошла отсюда!– Оттолкнул он девушку.

– А может она за компанию хочет?! – Схватил Лену за воротник рубахи Урмас и повалил на землю. – Жди, курва, когда очередь придет.

Молодые люди взяли Соню за руки и потащили к опорам моста. Она не могла сопротивляться и очнулась лишь тогда, когда ее окунули в воду Даугавы.

– Мамочка… – захлебываясь и пытаясь открыть глаза, махала руками девушка, не в силах вырваться.

– Эй, – крикнул Урмас по направлению к той стороне моста и вынул из кармана веревку. – Хочешь взрывать? Давай, вместе с ней! – Затягивая веревку на шее прижатой к опоре девушки, рассмеялся парень. Отто схватил Соню за ноги и слегка приподнял.

– Не надо, не надо, пожалуйста… – хрипела девушка, отчаянно болтая ногами и пытаясь дотянуться до Отто, – не надо, я прошу…

– Убирайся с наших земель! – Крикнул Урмас и махнул рукой. Отто затянул веревку и выпустил из рук ноги девушки.

Захрипев, худенькая Соня еще пыталась сопротивляться, хватая ртом воздух и болтая ногами, но спустя мгновение, закатив глаза, безжизненно опустила голову. Наступила тишина. Сбившийся платок упал не землю, ветер унес его к реке.

***

– Курва, – сплюнул Отто и повернулся к сидящей на песке Лене, – айда к нам, красотка!

– Тащи ее сюда, Отто! – Похотливо улыбнувшись, закричал Урмас, как вдруг замер на месте, сраженный снайперским патроном. Попятившись, молодой человек упал на колени, а затем повалился на песок.

– В атаку! Стреляй их! – Закричал Отто, заряжая винтовку, когда на пригорке появился отряд пограничников. Подготовиться и выстрелить ему не дали: сраженный автоматной очередью, националист упал замертво. Команда нападавших пустилась в бегство.

Лена продолжала сидеть на коленях и ошарашенным пустым взглядом, взирая на мертвую девушку, висевшую на опоре моста. Маленькая Соня, воздушная, сдуваемая легким дуновением ветра.

«У вас соли не найдется?».

« Привет Якову Моисеевичу!».

«Физкульт–привет!».

« Не надо, пожалуйста».

Она была жива. Еще пару мгновений назад. Она говорила с ней, последний человек в жизни, с которым она говорила – это Лена. Всего пару мгновений назад. Теперь она мертва.