Твердо уверенный в том, что отвращает козни дьявола от себя и своих домочадцев, Роберт Кромвель воскресными вечерами усаживал жену и детей за большой дубовый обеденный стол. Они чинно рассаживались на длинные лавки, соблюдая строго заведенный порядок: дети ближе к концу, слуги на самом дальнем краю. Он опускался в просторное дубовое кресло с невысокой прямой спинкой, которой никогда не касался спиной, и раскрывал свою английскую Библию, отпечатанную на тончайшей бумаге небольшого формата, чтобы она всегда была под рукой, и в поле, и в путешествии, и на случайном ночлеге. Перед ним горела единственная свеча. Из тьмы ее слабый свет вырывал его нос, длинные пряди прямых рыжеватых волос, которые опускались на грудь, желтоватые страницы с черненьким бисером строк и застывшие в напряженном внимании лица семьи. Мрак таинственно клубился за спинами. Стояла мертвая тишина.

Единственную книгу Роберт Кромвель читал медленно, благоговейно, не так, как читают обычные книги. Отчетливо, ясно произносил он своим низким голосом каждый стих, останавливался в раздумье, точно читает впервые, изъяснял его смысл и для лучшего понимания приводил всем известные истории из жизни родных, соседей, торговцев мясом и шерстью, пастухов и ткачей. К изумлению слушателей, среди них обнаруживались свои Иовы, Ионы, Иаковы, и те, кто зарывал талант в землю, и те, кто приумножал данный талант, и, конечно, Иуды, и стих оживал у всех на глазах, и смысл его становился понятен.

Все-таки послания Петра привлекали его чаще других. Какое бы происшествие не всколыхнуло маленький Гентингтон, разорись кто-нибудь из соседей, попадись торговец шерстью на жульничестве, проворонь коров или овец пастухи, он аккуратно перебрасывал страницы ближе к концу, и голос его возвышался, точно сам он становился апостолом и обращался к пришельцам и избранным:

– «И если вы называете Отцом Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего, зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного ещё прежде создания мира, но явившегося в последние времена для вас, уверовавших чрез Него в Бога, Который воскресил Его из мертвых и дал Ему славу, чтобы вы имели веру и упование на Бога».

Он часто останавливался, подолгу молчал, точно хотел молчанием усилить важность прочитанного, продолжал взволнованно, и голос его возвышался:

– «Не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение. Ибо кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей; уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему. Потому что очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лицо Господне против делающих зло, чтобы истребить их с земли. И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго?»

Он заканчивал всегда растроганно, тихо:

– «Итак, вы, возлюбленные, будучи предварены о сем, берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения. Но возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. Ему слава и ныне и в день вечный. Аминь».

Он поднимал голову, долго смотрел перед собой, точно усиливался увидеть Его, осторожно закрывал единственную книгу и устало произносил:

– Ступайте с миром.

Если Роберт Кромвель не читал единственную книгу и не рассуждал о ценах на мясо и шерсть, он вспоминал своих предков. Он любил подчеркнуть, что они были валлийцами, а валлийцы, по его убеждению, были лучшими из людей, трудолюбивые, гордые, независимые, не чета англичанам, которые только что не молятся на своего короля. Кромвели и Уильямсы, близкие родственники, испокон веку жили в Уэльсе. Они были овцеводами и суконщиками. Суконщиком был и Томас Кромвель, впоследствии прозванный Железной рукой. Перебравшись по делам в Лондон, он сумел сделать блистательную карьеру, со временем сделавшись правой рукой короля. Когда Генрих V111 решил порвать с католическим Римом, первым, кто поддержал это мужественное решение, был Томас Кромвель. Его стараниями был смещен с поста канцлера и казнен Томас Мор, истовый, непримиримый папист. В благодарность за эту услугу король Генрих сделал Томаса Кромвеля канцлером и поручил ему истребить в Англии самый дух католичества. Повинуясь повелению своего короля, Томас Кромвель громил монастыри и вешал папистов. Монастырские земли становились достоянием короля и его приближенных. Тогда многие аббатства перешли в собственность Томаса Кромвеля, но самым богатым человеком в Англии он стать не успел. По мнению Роберта Кромвеля, прадедушка, отступая от истинной веры, напрасно потакал греховным наклонностям короля. Он одобрил развод его с первой женой, не одобренный Томасом Мором, что стоило ему головы, приветствовал второй брак с Анной Болейн, который отказался признать ненавистный папист Томас Мор, не возражал против третьей жены короля и сам ему выбрал четвертую. Потакание чужому греху есть тоже грех, и Томас Кромвель за свой грех был жестоко, но справедливо наказан. Четвертый брак короля не заладился, как и прежние. В своей неудаче король увидел тайные козни свата и канцлера. Его повелением Томас Кромвель был обезглавлен.