– Обязанность короля приумножать достояние подданных. Давно пора задать перцу этим папистам, еретикам.

Каждое воскресное утро, неизменно спокойный, сосредоточенный, во главе своего семейства, он отправлялся в приходскую церковь. Правда, это была королевская, епископальная церковь, она не удовлетворяла его. Королевская, англиканская церковь, по его словам, порвала с папистами только для виду, но в действительности недалеко отошла от него. Его раздражали пышные одежды служителей церкви, роскошное убранство икон, языческие обряды, как он их называл. Он считал, как и многие горожане, что церковь должна быть бедной и строгой, как в первые века христианства, когда она жила по заветам Христа, ибо сказано, что ни один богач не попадет в Царство Небесное. Для него единственным и величайшим законом было Евангелие, только оно было компасом, который указывал верный путь к праведной жизни, только оно было якорем, спасавшим его в бурях переменчивой жизни, оно стояло выше его мысли, выше воли его, он чтил только Евангелие и преклонял голову только перед этим законом, который был установлен не им и никем из людей, и если он исправно каждое воскресное утро посещал королевскую, англиканскую церковь, то лишь потому, что пропустившего воскресную службу ждал епископский суд, а Евангелие предписывало покорность властям, праведным, справедливым властям, иногда прибавлял он, когда король отступал от истинной веры и причинял своим подданным вред, ведь не Господь существует для человека, но человек существует для Господа, вся жизнь человека не более чем служение и прославление Господа, из чего следует, что король так же должен служить Господу, а не отступать от Него.

Возвращаясь из церкви домой, Роберт Кромвель изъяснял трехлетнему сыну, ведя его за руку, ступая медленно, осторожно, как человек, привыкший ездить верхом:

– Служение Господу, Оливер, не такое уж легкое дело, как может тебе показаться, ведь душа человека смущается дьяволом, а дьявол хитер, ах как хитер, он хитрее самого хитрого хитреца. Как ты думаешь, в чем его хитрость? Тебе уже пора это знать, потом будет поздно, мой мальчик. Дьявол смущает бедную душу легионом желаний. Смущенная ими, душа становится похожа на путника в чужой стране, среди неведомых зверей, может быть, лучше сказать, это город, осажденный врагом. Слабая душа уступает дьяволу без борьбы, сдает город врагу, не сделав ни единого выстрела, тогда как душа того, кто служит Господу, подобна воину, выступившему в поход. Чтобы спастись, она вступает в борьбу с искушениями плоти, с соблазнами растленного мира, погрязшего в грехе и разврате, об этом ты узнаешь потом, когда станешь взрослым. Не уставай же в борьбе, мой мальчик, не останавливайся ни на минуту, иди вперед и вперед, выкажи мужество, закали сердце желанием победить.

Роберт Кромвель знал, о чем говорил. Его борьба с кознями дьявола была давно позади. Он неукоснительно следовал правилам, которые не зная усталости внушал своему пока что несмышленному сыну. Его бережливость, его скромность могли служить примером другим. Он всегда был одет в камзол простого сукна, вытканного его же ткачами. Камзол украшался только широким белым полотняным воротником, без кружев и иных финтифлюшек, какими ублажают свою пустоту бездельники и кавалеры, да стальная пряжка кожаного ремня. Его лицо бывало большей частью спокойно, взгляд сосредоточен, губы сжаты. Он был сдержан в обращении с женой и детьми, строг, но справедлив со своими работниками, немногословен с единоверцами, неразговорчив с приверженцами королевской церкви и всегда с презрением, даже с ненавистью говорил о папистах, которым, по его убеждению, не должно быть места на доброй английской земле. Он не любил церковных праздников, потому что в праздники запрещалось работать, Во время праздников он выходил на площадь вместе с семьей, не желая предстать перед судом, ведь всюду в толпе шныряли шпионы епископа, но не принимал участия в плясках, поскольку почитал эти пляски наваждением дьявола. Он не прикасался к картам, не играл в кости, он не бывал в театре, когда лондонские актеры давали представления в Гентингтоне, не участвовал в спортивных играх, вроде футбола или ручного мяча, из чего следует, что Роберт Кромвель тщательно избегал искусно сплетенных сетей хитроумного дьявола.