Генрих видел, как упал Кайвень, и на его рубашке быстро расползалось красное пятно; затем Комменж. Этьен де Кавань, Антуан де Гаро, Карназе, Сегюр были ранены и отчаянно нуждались в помощи или хотя бы в отдыхе. Генрих не понимал, что происходит, но думать об этом времени не оставалось.

– Наваррца живым! Приказ короля! – услышал Генрих голос офицера. – Сдавайтесь, ваше величество, и вас не тронут! Государь дает слово! – кричал он, надсаживая горло и пытаясь перекрыть звуки боя.

Генрих уже понял, что им не на что надеяться. За считаные минуты они потеряли несколько человек убитыми и ранеными, им неоткуда было ждать помощи, а силы нападавших лишь прибывали.

– Мы сдаемся, – крикнул он.

– Назад! – скомандовал Легаст своим.

Кольцо солдат немедленно разжалось, оставив в центре маленькую группку гугенотов.

– Оружие на землю! – приказал Легаст.

– Выполнять, – устало произнес Генрих. Сам он вышел вперед и протянул свою шпагу врагу.

– Ну вот, ваше величество, я же говорил, что придется вам пойти с нами, – доброжелательно улыбаясь, заметил тот. Генриха окружили солдаты короля, сложенное гугенотами оружие быстро собрали с земли.

– Прикончить их! – спокойно приказал Легаст, указывая на стоящих поодаль протестантов, которые только что сложили шпаги. Генрих ушам своим не поверил.

– Стоять! Вы не смеете! Мы же сдались! – Генрих отчаянно рванулся вперед, сам не зная зачем. Двинул кого-то локтем. Послышались мерзкий хруст и крик: очевидно, ему случайно удалось сломать кому-то нос.

– Держите его! – крикнул Легаст. Несколько человек тут же насели на него и скрутили, словно колбасу, заведя руки за спину, лишив какой-либо возможности сопротивляться. Последним усилием Генрих удержался, чтобы не рухнуть на колени. Это самое большее, что он мог сделать теперь.

Время как будто остановилось. Медленно-медленно, во всех деталях, он видел, как укрытая в доспехи солдатня шутя расправляется с безоружными людьми. С его людьми, сдавшимися на милость победителя по его приказу! Он вдруг наткнулся взглядом на последний взгляд Фротеннака. Капитан хотел что-то сказать, но в этот момент стальное лезвие пробило ему горло, из полуоткрытого рта хлынула кровь. Тело тяжело осело на брусчатку.

– Приказ короля, – вежливо пояснил Легаст, – идемте.

Когда Генрих покинул внутренний двор, все его люди были уже мертвы.

Пока маленький отряд, сопровождавший короля Наваррского, пробирался по коридорам Лувра, Генрих успел увидеть, как группа придворных, устроив настоящую травлю, добивает де Бове. По всему замку слышались крики и топот сапог, падала мебель, звучал пьяный хохот, где-то истошно заверещал младенец. Несколько раз в темных коридорах Генрих спотыкался о мертвые тела. А колокол звонил и звонил, громко, надрывно, как набат.

Отряд двигался довольно быстро: Легаст, очевидно, хотел поскорее избавиться от важного пленника, поэтому Генриха постоянно подталкивали в спину, вынуждая идти живее. Он с трудом соображал, будучи не в силах осмыслить происходящее, и успевал только переставлять ноги.

Наконец они добрались до маленького кабинета короля. Дверь распахнулась, и Генриха мягко подтолкнули внутрь; за спиной повернулся ключ.

Кабинет был пуст.

Царящая здесь тишина оглушила его. Ковры и тяжелые дубовые двери гасили звуки побоища, и эта комната казалась островком безопасности посреди кровавого хаоса. Генрих опустился на стул и закрыл голову руками.

Он не мог сказать, сколько просидел так, ибо потерял счет времени.

Дверь снова приоткрылась. Генрих вскочил. Он был уверен, что сейчас войдет король. Однако из-за портьеры показался принц Конде. Волосы его были всклокочены, а лицо измазано кровью и имело сероватый оттенок.