Перестройка, развал Советского Союза, построение капитализма, олигархи, бандиты, которых не сажали в тюрьму, а стали считать уважаемыми людьми… Много было всего, что опровергало представления Ферта о справедливости и правильном построении общества.
Случайно увидев название станции: «Неизвестность», Николай, не задумываясь, решил туда поехать. Для того, чтобы «окунуться» в саму неизвестность, выплыв из которой, все прочие неопределенности могли бы казаться ему уже вполне приемлемыми. Аналогично закаливанию организма, Ферт решил натренировать себя неизвестностью, чтобы при дальнейших соприкосновениях со становящейся все более неприятной для него реальностью, не реагировать на нее так болезненно.
Вернее, не решил. Ферт не решал ничего подобного. Такие мысли не могли быть рождены его рациональным умом. Видимо, не только разум определяет действия человека. В общем, зачем он поехал в Неизвестность, Николай не смог бы толком объяснить даже самому себе.
С того самого дня, на небольшой станции, откуда идут поезда в Неизвестность, определенность и незыблемость мира стала расшатываться все сильнее и сильнее, словно молочный зуб, который выпадением своим освобождает место для другого.
«Музыкант – само воплощение неопределенности. Здоровый, сильный, вполне разумный мужик, но вдруг какой-то неправильный. Без жизненного принципа. Без твердого основания. Без забот. Без проблем. Как будто сошел с неба.
Его Катя… С виду полная противоположность Музыканту. Практичная, деловитая, смышленая, рассудительная… Но при более близком знакомстве оказывается, что не он спрыгнул с облаков, а она там живет, разгуливая по небесам, и ненадолго опускаясь вниз. Да и то, только для того, чтобы на полпути встретиться с Музыкантом.
Королев… излишне добродушный и нарочито веселый. Впавший в детство, и стремящийся утянуть туда всех окружающих.
Серый – алкаш, это понятно. Нет, не понятно. Как умный человек так может спокойно и не без удовольствия деградировать? Неужели нельзя занять голову делом, если она так уж сильно болит?
Ванин, на первый взгляд – адекватный. Но не совсем все-таки, если вспомнить распитие спиртного и битье бутылок… Хотя, может быть, он еще полностью не раскрылся в своей неадекватности? Или еще слишком молод? Вообще-то, положа руку на сердце, Сергей Ферту понравился. Но чем именно понравился, он бы и сам при всем желании не смог себе сказать.
Да… компания попалась веселая. Эх, как было бы хорошо, если бы все было по уставу! Где все понятно. Понятно, кто начальник, а кто подчиненный. Кто союзник, кто противник… – Ферт выкинул окурок в урну. – Жизнь не всегда соответствует уставу. Как показала практика, далеко не всегда. Ну что ж… придется приноравливаться к этой внеуставной жизни и, по возможности, вносить в нее упорядоченность и определенность».
Николай обошел отель, сходил к морю, осмотрел окрестности, пока все были в столовой. Никакой опасности. Обычный отель. Заурядное небо. Обыкновенное море.
Быстро стемнело, и Ферт вернулся…
Музыкант проснулся рано. Ровно в шесть утра. Вернее не то, чтобы так уж сам проснулся. Он упал. Упал с кровати, когда переворачивался с левого бока на правый. Катя придвинула его к самому краю, разметавшись во сне почти перпендикулярно. Музыкант сел, потряс головой и посмотрел на нее, дотянулся, легко коснулся губами ее переносицы. Катя нахмурила во сне брови, затем улыбнулась, но не проснулась. Это было несколько необычно. Как правило, она спала очень мало. Катя поздно ложилась и рано вставала. Но сейчас сон охранял ее, закрыв от мира крепкими объятиями.