– Доброе утро, – сказал Аарон. Куртку, которую он скинул в машине, он перекинул через плечо и протянул руку.

– Доброе утро! – ответил Марк. – Аарон, правильно?

– Да, точно.

Улыбка на лице профессора была искренняя, а рукопожатие по-деловому крепкое и долгое. Очки с цепочкой, а поверх рубашки с белоснежным стоячим воротничком длинная кофта ручной вязки, словно кольчуга из медных колец. Он оказался именно таким, каким Аарон ожидал увидеть человека, много времени проводящего за книгами в собственном кабинете за массивным столом со старомодной лампой и с книжными стеллажами вдоль стен, чтобы потом рассказывать и разжевывать приобретенные знания сотням других людей.

– Как добрались?

– На удивление хорошо.

– Вот и славно, – сказал профессор.

Он придержал калитку, словно швейцар, и добавил то, чего Аарон не ожидал услышать от чужого человека, но его слова пришлись весьма кстати. Наверное, в нем говорили стереотипы большого города, где в бесконечной суете бывает так трудно вести себя по-человечески.

– Идемте скорее. Сегодня на завтрак такие вкусности, что мне уже невмоготу.

Они прошли по бетонной дорожке мимо кресла-качалки на траве и плетеного столика с фарфоровой чашкой поверх мокрой газеты. Аарон невольно всмотрелся в заголовок. Что-то стандартное и не вызывающее интереса: «…ОДСКОЙ ВЕСТНИ…», и ниже «…ципалитета понесет отве…», и ниже «…лав сме…».

Едва только они взошли на единственную ступеньку низкого крыльца, и запах обещанных вкусностей шевельнул в голове пласт совершенно иных мыслей и ассоциаций. Конечно, думать о таких вещах не возбраняется, но так уж устроен человек. Мы люди из мяса и страстей, и пища – наше все. Еще нескоро наступят времена, когда он тоже обзаведется колыбелью для стариков и клетчатым пледом, в компании которых гораздо легче и приятнее будет вспоминать, нежели предвкушать. Как много должно пройти времени, чтобы мечты превратились в воспоминания? Кто знает? Но…

Все это было далеко.

Внезапный поворот событий за последние два дня совершенно сбил его с толку: угроза срыва командировки и знакомства с родителями, звонок Курта, чужой город и дом, а теперь ванильное гостеприимство, которое никак не вязалось с тревогами об Ивонн. Аарон поймал себя на мысли, что забыл, для чего он здесь.

Для чего?

«Она тебе что, сестра? Или любовница?»

Вчерашний наезд Маргариты превратился из оскорбления в жестокий довод против того, что между мужчиной и женщиной имеет право быть дружба.

Да. Детская клятва не имела значения. Здесь было что-то другое.

Аарон словно в тумане зашел в дом.

Часы тикали. Шел обратный отсчет.

Осознание момента застигло его врасплох, когда он спустя минуту закрылся в ванной, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Он был тем, кому предстояло решить уравнение Шредингера: Ивонн жива / Ивонн мертва.

– Мне очень жаль, дружище, – прошептал Аарон. – Думать надо было вчера. Теперь это больше не мысленный эксперимент.

Глава 17

Завтрак прошел в просторной светлой гостиной с видом на сад с елочками и пихтами. Тот же самый вид открылся из комнаты, куда Аарон и Лавров поднялись через полчаса.

– Окна на юго-восток, – сказал профессор, – а еще вот колокольчики, – он показал на китайскую «музыку ветра» в центре комнаты, висящие прямо под люстрой. – Жена говорит, что живущие здесь поправляют свое здоровье, имеют успех в делах.

Аарон поставил чемодан у комода. В комнате пахло свежевыстиранным бельем, стопка полотенец на кровати напоминала пирамиду Гуимар со срезанной верхушкой, какие он видел в свою последнюю и пока единственную поезду на Канарские острова.