Чейн кивнул. Легкая пощечина превратилась в сильную хватку, которая повернула мою шею. Золото в глазах Чейна сияло, словно жидкая лава.

– Глубокий вдох, Ворриор. Мы все тебе спокойно объясним. Однако я хочу узнать, что с тобой происходит. Можно? Обещаю, я не буду тобой манипулировать или… я… – он замолчал. – Мне так обидно за тебя. То, что сделал Вирус, непростительно. И все же я извиняюсь за него перед тобой. Если бы я только знал, что он претворит свой план в жизнь, то… – он оставил предложение незавершенным и посмотрел так же растерянно, как я себя чувствовала.

– Вы хотите помочь? Тогда отпустите меня! – хотела я крикнуть ему в лицо. Все во мне рвалось бежать, лететь. Прочь от Чейна, Вируса и раздела пятьдесят восемь, 1с. Я должна была вернуться к Пиасу, броситься в его объятия и вдохнуть запах снега и озона. Убедиться в том, что он не был монстром.

– Но он убил Мэдокса, – шептал предательский голос. – Ты совсем не знаешь Пиаса. Ты влюбилась в совершенного незнакомца. Он монстр. Бездушный монстр. А что делаешь ты? Что ты сделала, кроме того, как сидела на заднице и ждала, когда все станет лучше? Ты такая идиотка, Ворриор. Тобой управляют твои же гормоны.

Я захныкала. Большие пальцы Чейна продолжали меня гладить, но, когда я отвернулась, он прекратил.

– Глубокий вдох. Мы со всем справимся, – сказал он, звуча как акушерка, которая должна была заставить роженицу тужиться.

Черт возьми! Я не хотела успокаиваться и яростно покачала головой.

– Слушай! – продолжил Чейн, но я подпрыгнула и пнула книжку, отчего она пролетела через комнату и ударилась о стену.

Дрожа всем телом, я вылетела из гостиной, оставляя твинки, амброзию и остальных позади, и слепо бежала по холодному тоннелю, когда цепи вдруг натянулись, звенья лязгнули, и наручники впились мне в кожу. Я закачалась, слишком слабая, чтобы потянуть за них и потащить Чейна за собой так же, как Вирус тащил меня вчера. И все же я потянула за них, пока мои пальцы не побелели и не запульсировали. Натяжение без предупреждения ослабилось, и я упала вперед. Обернувшись, увидела беспокойное лицо Чейна, который смотрел на меня с другого конца тоннеля. Сейлор и Эш стояли позади него.

Все трое выглядели так, будто оказались напротив голодного льва. Я беззвучно зарычала и ринулась в комнату, в которой недавно проснулась с Чейном.

Провела рукой по холодной ручке, закрывая за собой дверь. Дерево, разумеется, скрипнуло, и она снова открылась из-за этой идиотской цепи. Эмоционально заряженная, я пнула дверь и уперлась в нее так сильно, что спина начала болеть. Насильно закрыв ее, отчего цепь расколола раму, я задрожала и уселась на полу, обхватив колени руками. Мое дыхание было слишком частым. Слишком буйным. Слова крутились в голове, и я сильно ударилась ею о дерево.

Почему?

Еще раз. Удар и следующая за ним боль были удивительно приятны. На самом-то деле я никогда не была эмоциональной самоубийцей. Святые небеса! Да, я плакала, едва порезавшись бритвой, но в настоящее время удары об дверь были единственным, что удерживало мою крышу от путешествия в дурдом. Я больше не хочу! Я увольняюсь! Пусть мир идет к черту!

– Ворриор?

Послышался неуверенный стук в дверь и дыхание трех богов. Вместо ответа я ударила по двери локтем, и она загрохотала.

Сейлор взвизгнул, а Чейн откашлялся.

– Выходи, милая. Мы… Все это кажется намного драматичнее, чем есть на самом деле. Выходи, и мы поговорим обо всем.

Что? И о чем это они хотели поговорить? О том, что сделали мне одолжение, похитив? И почему они вообще забрали меня как какую-то горящую путевку, только усложняя наш план по свержению старых богов? Или, может быть, они хотели поговорить о том, почему мир, очевидно, срал мне в душу и очень радовался этому?