Он поднял на меня снова погрустневшие глаза, взял плетушку и один из двух табуретов и, усевшись в углу, начал связывать принесённую траву в пучки и развешивать их на сушильной верёвке. Я перевела взгляд на Гункана, рассевшегося на втором, и последнем в этой комнате, табурете.

– А ты что сидишь без дела? – спросила я у старичка. – В кабинете бардак, на полках грязь. Поэтому к нам клиенты и не ходят! – старичок крякнул от моего неожиданного заявления. – Чтобы к вечеру всё убрано было! И в моей комнате тоже.

– Слуги в вашу комнату не заходят, – гордо заявил Гункан, поднявшись с табурета.

Я зыркнула на него очень говорящим взглядом и по лицу слуги поняла, что возражений у него больше не было. Ждать погоды в самом кабинете мне надоело, и я решила сделать вылазку в город. Показать товар лицом, так сказать.

Вернувшись в комнату Эллы, я открыла доверху набитый однообразной одеждой платяной шкаф и вытащила из него одно из многочисленных зелёных платьев. Зелёный цвет в гардеробе предпочитали именно зельевары, в то время как ведьмы выбирали чёрный. В Ведарии колдовской люд делился на невеглов (обычных деревенских ведуний и ведунов, неучёных и принявших дар от своих предков по наследству) и отучившихся в Школе ведьм, ведьмаков, зельеваров, целителей и инквизиторов. Последние должны следить, чтобы никто не использовал колдовство во вред и не злоупотреблял им в личных целях, а в остальное время заниматься охотой на уцелевших метаморфов и териантропов.

Я сменила своё чёрное платье на тёмно-зелёное, оказавшееся почему-то широким в талии, достала с верхней полки одну из остроконечных широкополых шляп, чёрную с тёмно-зелёной лентой у основания, и подошла к висевшему слева от двери зеркалу. Из него на меня по-прежнему смотрела Элла Гор. О подмене говорили лишь лукавый огонёк в глазах, доставшийся моему отражению от Майры Сидус, и отчего-то ставшая тоньше талия.

Как только мой взгляд упал на отражение, распущенные чёрные волосы ожили и сами собрались сзади в свободный пучок, позволявший прядям, уходящим со лба назад, полностью прикрывать уши. Если в ковене мой дар только иногда позволял себе самовольничать, то теперь взял управление моим внешним видом исключительно на себя. Ни превращение на глазах у ошарашенной Эллы Гор, ни несколько предыдущих, когда я убегала от погони, совершенно не входили в мои планы.

Стоя перед зеркалом, ради эксперимента я распустила пучок, но он тут же снова собрался на затылке. Мне оставалось надеяться, что подобные метаморфозы впредь будут происходить вдали от свидетелей, иначе к погоне из ковена быстро присоединится инквизиция, и мне придётся проводить время не в жалкой хижине в Малграде, а в просторной и многоместной темнице. И, честно признаться, туда мне не хотелось совершенно.

Как только вся эта история с ковеном уляжется, я продолжу свой путь на юго-запад, а уж в моей родной Гимагонии у меня обязательно найдутся защитники. По крайней мере так мне хотелось бы думать.

Переложив в карман платья маленькое зеркальце и пожертвованный мне Эллой мешочек с деньгами, я, в полном обмундировании зельевара, спустилась на первый этаж и направилась к входной двери.

– Вы куда, хозяйка? – спросил Рамир, всё ещё развешивая принесённую им траву.

– В булочную.

– Без сумки?

А ведь он прав! Мой взгляд остановился на висевшем над камином небольшом котелке. Я вернулась, заклинанием стряхнула с него сажу и вместо сумочки надела на руку. Это не потому, что я сошла с ума вместе с моим даром, а потому, что котелок дополнял мой образ опытного зельевара. Ну, и ещё немного потому, что я боялась ходить по городу безоружной, а котелок выглядел, да и ощущался, достаточно увесисто.