Я с интересом взглянула на лежавший рядом с инквизитором мешок, куда он собирал чёрные ягоды, возможно, такие же вкусные, и потянулась к нему. Ролан быстро перехватил мою руку и по-хозяйски положил себе на грудь, а когда я попыталась выдернуть её, сжал мои пальцы сильнее.

– У тебя что нет дамы сердца? – спросила я возмущённо.

– Почему же? Есть, – ответил он, продолжая держать мою руку.

Хотя перед моим побегом мы ни в чём не успели друг другу признаться и ничего не успели друг другу пообещать, он всё равно считал меня своей «дамой сердца». В груди невольно разлилась приятная, тёплая радость. Но потом я вспомнила, как он весь день нагло приставал к Маринэлле Гор, и во мне снова начала закипать злоба. Когда я уже собиралась возмутиться его бессовестным, аморальным поведением, он неожиданно спросил:

– Признайся честно, как ты получила лицензию зельевара?

5. Глава 5

Я замерла, не зная, как реагировать на этот вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

– Маринэлла, ты же не можешь отличить пёсью вишню от бешеной и наливную костянку от михунки.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Значит он нарочно привёз меня в этот лес и раздавал растениям неправильные названия, ожидая, что я хоть раз усомнюсь в его словах. Но как я могла это сделать, если ненавижу травоведение и открывала учебник только раз и то, для того чтобы его тут же гордо захлопнуть?!

– И как же выглядит эта твоя пёсья вишня? – процедила я, вкладывая в свой тон и взгляд всё презрение, что сейчас испытывала к его нечестным методам дознания.

Он усмехнулся.

– Так же, как и михунка. Это физалис, Мара.

– Я же просила меня так не называть! И откуда мне знать, как выглядят растения Друидова леса? Я там ни разу не была.

Он вздохнул и покачал головой.

– Физалис растёт в Ведарии. И, кстати, он не весь съедобный, а возле Друидова леса его точно не найти.

– Тогда что я собирала на этом дереве? – спросила я обиженно.

Его губы дрогнули в едва заметной улыбке.

– Наливную костянку.

– А в твоём мешке тогда что?

– А в моём – бешеная вишня.

Я прыснула смехом.

– Какое дурацкое название.

– Это белладонна, Элла. И те, кому предстоит выпить сделанное из неё сонное зелье, вряд ли разделят твоё веселье.

Хотя я и профан в травоведении и зельеваринии, но о белладонне слышала не раз. Эта ягода очень ядовита.

– И вы кого-то заставляете его пить?

– Его дают преступникам перед казнью. Оно притупляет боль.

У меня на глазах сами собой навернулись слёзы, потому что я знала: среди этих так называемых преступников нередко встречаются маги, чьи способности не исчезли после закрытия источника. Я небрежно смахнула выкатившуюся слезу, ещё больше размазывая по лицу сок костянки, и поднялась с земли.

– Что ещё нам нужно собрать?

– Я уже собрал нужные мне травы, пока ты… практиковалась в лазаньи по деревьям, – ответил Ролан, поднимаясь вслед за мной и открывая свою флягу. – Протяни руки. Нам неплохо бы умыться.

– А как же костянка?

– Хватит с нас. Наелись уже, – сказал он, оглядывая свою окровавленную ягодным соком рубашку.

Умывшись, мы вернулись к лошадям и поехали назад в город. И говоря «поехали», а не «поскакали», я имею в виду очень медленной рысцой направились к дому.

– Ты разве не торопишься? – спросила я, замечая, как Ролан притормаживает своего нетерпеливого жеребца.

– Тороплюсь. Просто не хочу, чтоб тебе опять стало дурно в дороге.

– Какая забота… – пробубнила я, снова размышляя о том, как мне не нравилось его чрезмерное внимание к Элле Гор. – А что же твоя зазноба? Какая она?

Он усмехнулся.

– Зазноба? Ты что, выросла на юге?

И снова он попал в самую точку. Родители Лиды Катафуги, увезшие меня в Ведарию, обосновались в Южном пределе. Там я и провела своё сознательное детство.