– Путешествие – это сильно сказано, – Кухулинн приподнял брови, меланхолично глядя на костер. Свет причинял глазам боль. Он вдруг понял, что не помнит, где живет. Мысль о том, что это – «путешествие», в смысле не какое-то там непыльное предприятие на один день, а целое «путешествие», была ему в крайней степени неприятна.

– Начинай ты, – предложила Мария, обращаясь к Марте.

– Кукольник пришел ко мне и сказал, что пришло время спасать Кристианию, – спокойно отозвалась она.

– Прямо вот так, – Гвилим недоверчиво повел носом, – просто вышла из дома и пошла спасать Кристианию? От чего?

Марта харизматично усмехнулась. Прядки ее темных волос упали на лицо, и она слегка повела головой. В свете огня ее глаза блестели, как два драгоценных камня.

– Ты никогда здесь раньше не был, да? Обобщения для нас – не моветон, а способ сначала начать, а потом разобраться. Если сказано спасать страну, я пойду и спасу ее, а как – пойму по пути.

– Но мы знаем, что здесь, собственно, случилось? – спросила Мария.

Гвилим возмущенно приоткрыл рот, когда на этот вопрос все сразу бросились отвечать.

– Может, какая-то биологическая катастрофа.

– Или черная магия.

– Что-то с водой, точно.

– Апрель – вот что с ней стало. Апрель как-то начался, а потом не закончился. И в итоге он так усугубился, что хоть вешайся. Что многие уже и сделали. А другие мигрировали на круги поглубже, но рано или поздно Апрель доберется и туда.

– Ладно, но у Апреля же должна быть причина.

– А твоя семья почему не переехала?

– У меня больной дед.

– Я думаю, она просто слишком патриотична.

Они даже умудрились немного посмеяться, обсуждая это крайне грустное происшествие. И костер от этого вырос. Каждый раз, когда кто-то из них улыбался, огонь становился сильнее, а когда наконец на зверином, суровом лице Кухулинна проступил еле заметный оскал, хвосты пламени так взмыли вверх, что все разом отпрянули, боясь опалить лица. Совы на ветвях неуверенно переступили с лапы на лапу и переглянулись.

– С Гвилимом все понятно, он брата ищет, ну а ты? – спросил Кухулинн, снова зажигая сигарету и вставляя ее в острые ровные зубы.

Все посмотрели на Марию, у которой в рыжих волосах огонь играл с таким удовольствием, будто был собакой. Она задумчиво теребила отходящие нитки на своем свитере пальцами, грея у костра колени. Вдруг ее лицо приняло задумчивое выражение, и Кухулинн подумал, вопреки всякому здравому смыслу, что они с ней в чем-то похожи. То, как он чувствовал себя, отражалось на ее лице. И он совсем не удивился, когда та ответила:

– Я пока не знаю. Давайте просто решим, что мы идем спасать волшебную страну и брата Гвилима. А мы с Кухулинном так, за компанию.

– Это ответственное дело, а мы совсем не знаем, кто вы и хорошие ли вы, – прямолинейно заявила Марта.

Мария пожала плечами.

– Если что, со мной будет очень легко расправиться, так как драться я не умею и вешу всего лишь сорок пять килограммов.

Кухулинн тактично промолчал. Он-то был сто девяносто три сантиметра ростом, и его сухое, жилистое тело владело повадками тигра. Его рука могла так быстро прыгнуть в карман за ножом, что и кошка бы не заметила; одним ударом кулака он мог разбить сразу четыре носа; и, хоть весил он немного, справиться с ним было бы очень сложно целой королевской армии. Однако он хоть и не помнил, но подозревал, что был скорее хорошим, нежели плохим. Или, на худой конец, был нейтральным, никаким. Ибо у него не было явного желания кого-нибудь убить или покалечить.

На этом они и решили, что уже устали от прогулки и легких удивлений. Они легли вокруг подуспокоившегося огня, все повернувшись головами по часовой стрелке. Кухулинн закинул руки за голову и смотрел в плотное, непроницаемое небо, которое было не отличить от древесных крон; Гвилим повернулся лицом к головешкам, цепляясь взглядом за свет. Марта закинула ногу на ногу, лежа на спине, и уснула мгновенно. Мария свернулась калачиком, уверенная в том, что наутро ей будет паршиво. И так оно и было.