Не одну Софию тянуло к морю. Только-только дилижанс выехал из оврага, как вдалеке она разглядела толпу наряженных людей: они водили хороводы, легкомысленно плясали вместе с волнами и чайками, гуляя, как в последний раз. Любопытно! И даже немного завидно. Все «развлечения» Софии – это просвещение народа, дознавание и казни беззаконников. Чуйка подсказывала, что стоит присмотреться к этим странным людям на побережье.

София остановила дилижанс, но ладонь Виктора легла на ручку двери раньше, не позволив её коснуться.

– Плохая идея, – он с лёгкостью разгадал, от чего зажёгся взгляд Софии. – Я в хранительском мундире, они поймут, кем вы являетесь. Сегодня не лучший день, чтобы связываться с перевозбуждённой толпой.

– Да бросьте, не одни приближённые нанимают Хранителей. Может, вам заплатил богатый папенька, который переживает за безопасность своей дочери. Ну как, я смахиваю на избалованную аристократку? – София спародировала собирательный образ и кинула на Виктора томный высокомерный взгляд.

– Так вы похожи на чудачку, – вместо улыбки тот прищурил глаза, голубые, как незабудки, цветущие вокруг Поющей девы.

– Обидно слышать, я ведь очень старалась. Главное – держите наготове револьвер, – хватит дурачеств, всё-таки Хранитель в подчинении у Софии, а не наоборот. – Вы защищали меня от опасностей куда серьёзнее, чем десяток гуляк. Вдруг они видели сбежавших жителей Форменна, или что-нибудь о них слышали?

Виктор больше не перечил, но и просто так свою хранимую не отпустил: поправил капюшон – её лицо мелькало в газетах – и заколол фибулу так, чтобы дорожный плащ скрыл повязанное на шее галстук-боло, Дар Квадранты.

– Теперь мы готовы, маменька?

– Ведите.

Не медля ни секунды, София вылетела из опостылевшего дилижанса. Стоило подойти ближе к толпе, как она поняла, к чему все хороводы – это степняки гуляли свадьбу. Скорее всего, из городских, которые решили праздновать по обычаям предков. Скрыв лица за масками, разодетые в красочные рубахи и платья, они горланили песни и кричали в небо, зазывая Всевидящего хана обратить своё солнечное око на жениха и невесту. Чужаков они встретили радушно, хоть и не без опаски. Жрица в нежно-зелёном балахоне вышла из толпы и распахнула обмотанные лентами руки:

– Гости, гости! – из-за лисьей маски её голос звучал гулко. – Зачем же вы к нам пришли, гости? Неужели из праздного любопытства?

– Я пишу очерки о малых народах нашей империи: хочу показать, что они не так страшны, как многие думают. Если не помешаю, то я бы за вами понаблюдала, – с улыбкой ответила София, почти не соврав. Квадрианству давно следовало пересмотреть взгляды на традиции своих соседей, в которых остались лишь слова да атрибуты, не более – но в нынешнее время могли покарать и за такое.

Ответ степняков устроил. Чем больше народу – тем лучше празднество, но женщина-лиса заставила гостей нацепить маски: «Пока союз сердец не принят Великими ханами, мы все должны носить их, чтобы защититься от сглаза». София обменялась взглядами с Виктором. Тот ждал её вердикта, а она – реакцию Дара Квадранты. Боло на её шее оставалось холодным: оно не чуяло ведовства, а значит, можно было немного подыграть.

Жрица отбила колотушкой в бубен размеренный ритм. Голоса смолкли. Пришло время таинства. Молодые рука об руку вошли в море по пояс, ярко-алый подол платья невесты расплылся в воде подобно кровавому пятну. Гулкие звуки подчинили себе всё вокруг: стая чаек молча кружила в небе, водя над гостями собственный хоровод; волны прибывали в такт ударам, омывая юную пару; степняки вторили жрице хлопками. София поддалась всеобщему трансу: чувствовала, когда надо хлопнуть, когда топнуть, когда закричать во всё горло, приветствуя новобрачных, когда те окунулись в притихшие солёные воды.