Ворон. Путь героини Эвелина Каравай

И наконец, я устроила себе вечер воспоминаний. Последний вечер. Налила в бокал красного, как кровь, вина и под аккомпанемент треска поленьев в камине дописала последнюю строчку в дневнике:

«Так закончилась счастливая история несчастливой Паулины. Потому что власть, богатство и любовь никогда не смогут существовать вместе. Чем-то надо пожертвовать. А если не сделаешь этого самостоятельно, у тебя это отберут силой. Я сказала тебе, что готова стать твоей женщиной и партнером, – и стала. Я сказала, что готова за тебя убивать, – и я убила. Я сказала, что меня без тебя не будет. И я ухожу. Встретимся ли мы, я не знаю. Но ходить по земле, на которой нет тебя, я не буду».

Я опрокинула в себя бокал вина, словно последнее причастие смерти. Бросила дневник в камин и взяла в руки пистолет…

…Если бы мне кто-нибудь сказал, что я стану героиней блокбастера, который сама же и напишу по следам реальных событий, я бы записала фантазера в безумцы и отправила на отдых в санаторий для нервнобольных. Но мы можем думать все что угодно, тогда как у Небесной Канцелярии на нас совсем другие планы.

Я всегда любила детективы, психологические триллеры, ребусы и задачи с нестандартным решением. Мне нравились фильмы про мафию, сильных мужчин со стальным эго, со стрельбой, погонями и победой добра над злом, даже если добро действует ради торжества справедливости садистскими методами.

Но одно дело – посмотреть блокбастер и пойти в теплую постельку наслаждаться цветными снами, а другое – пытаться проснуться и от ужаса зажмуривать глаза в надежде, что кошмар развеется.

Как это часто бывает в жизни, все началось в тот момент, когда мне казалось, что все закончилось. Престижная работа, но не та, о которой я мечтала. Так называемый критический возраст, когда отчаянно хочется любви, а тебе говорят: успей хотя бы в кого-то вцепиться и обзавестись наследником. Мечты похоронены под ворохом реальности. Вперед двигаться нет ни сил, ни желания. Лечь и умереть просто так невозможно. Единственной отдушиной стало творчество. Все потайные желания, мечты, нереализованную любовь я изливала на страницах своих книг. Проще говоря, я писала сказки самой себе и жила в другом измерении.

Я не раз слышала о том, что слово, пущенное в реальную жизнь, обретает плоть и начинает существовать по своим законам. И это звучало как предостережение. Но при всей моей мистичности такие рассказы казались сказками, и я не придавала этому значения. Как оказалось – зря…

В тот роковой, или волшебный, а может, волшебно-роковой день противоречивая осенняя погода вынудила меня искать прибежище в теплом уютном месте с чаем или кофе, а то и глинтвейном. Я, как и многие писатели, являюсь пассивно-постоянным завсегдатаем определенных мест. Вот легло мне на душу кафе «Петит», и только тут, среди приглушенного света, терпкого запаха кофе с кардамоном и симпатичной пары восточных сладостей на блюдце я могу расслабиться, побыть собой, затерявшись в толпе, и, если посетит муза, даже что-то написать.

Я задумчиво медленно тянула кофе из маленькой чашки, смотрела в заплаканное окно и обдумывала сюжет очередного романа. Пока не почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Бывает, взгляд скользнет и, не оставив следа, спрячется в свое логово. А есть взгляды-якоря: зацепят и держат на крючке, изучая со всех сторон, пока ты беспомощно и возмущенно барахтаешься в попытке освободиться.

Взгляд принадлежал молодому мужчине 30‒35 лет, с коротко стриженными, черными как смоль волосами, прямым безукоризненным носом и бантом чувственных, но упрямых губ. Взгляд синих глаз был одновременно чистым, словно у ребенка, восторженным и жестким. Волевой прямоугольный подбородок поддерживали сложенные домиком руки. Пальцы – длинные и ухоженные. Если бы их хозяин не был одет в тонкий черный свитер, подчеркивающий накачанные руки и мощный, но изящный торс, можно было бы предположить, что мужчина – произведение искусства, сбежавшее из одного из знаменитых музеев, где покоятся статуи античных героев.

Взгляд был приятным, но слишком пристальным, и я решила переключиться на свой блокнот. Однако мужчина, видимо, сдаваться не собирался, и буквально через мгновение я услышала, как он просит официанта принести такой же кофе, как у сидящей напротив девушки.

«За девушку спасибо, – подумала я. – А вот кадрить меня не надо. Сейчас допью кофе с пироженкой и адьос, мой Геракл».

Вопреки твердому намерению игнорировать обладателя синих глаз, я все равно кидала взгляд в сторону соседнего столика. Ведя незаметное наблюдение, я увидела, как мужчина, что-то шепнув соседу, в прямом смысле слова выпер его из кафе, а сам направился в мою сторону.

– Вы не будете против, если я присяду? – произнес обладатель синих глаз и расплылся в доброй лучезарной улыбке, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.

– Куда деваться, садитесь. Вы ведь уже все для себя решили и только озвучили.

Мужчина сделал вид, что не заметил иронии.

– Вы писатель?

– А что, все обладатели блокнотов – потенциальные писатели?

– Ни в коем случае, – засмеялся он. – Просто помимо блокнота у вас на столе лежат две книги. Одна – пособие по написанию сценариев, вторая – секреты писательского мастерства Рэя Брэдбери.

«И то правда, – подумала я. – Чего это я разложилась, словно школьник на продленке».

– А вы кто – ценитель прекрасного, издатель, продюсер, или так, коллекционируете писательниц?

Мужчина опять засмеялся. Видно было, что мои слова его ничуть не задевают.

– Нет, просто вы мне понравились.

Очень хотелось пошутить на тему того, подходит ли он так же запросто к певицам, политикам и прочим знаковым особам, но я осеклась. Я ведь не знаковая особа. Ну и, в конце концов, неужели я не могу понравиться?

– Всегда было интересно, как рождаются герои, сюжеты. Что чувствуют и видят люди, которые пишут книги.

Он был абсолютно искренен. По крайней мере, доказательств обратного я не нашла.

– Вот так, собственно, и рождаются. Сидишь в кафе, подсаживается собеседник, и бац…

На этой ноте он заметно оживился.

– …рождается роман про мажора, – продолжила я.

Мужчина искренне и заразительно расхохотался.

– Меня, кстати, Илья зовут. А вас?

– Паулина.

Парень, нарекшийся Ильей, приподнял чашку кофе и предложил чокнуться за знакомство.

Ирония улетучилась, вдохновение так и не пришло. Зато возникло неосознанное назойливое желание смотреть на незнакомца. Это было полным абсурдом, но за те минуты, которые мы провели вместе, появилось ощущение, что я знаю его всю жизнь и мне совершенно не хочется с ним расставаться. Как раз наоборот: я тяну время, чтобы сидеть, смотреть в его голубые глаза, на его улыбку, и для этого пью уже четвертую чашку ставшего ненавистным кофе.

Мы еще немного поболтали, пока звонок лежащего на столе телефона не известил меня о том, что в гости приехала подруга и пора ехать домой. Я начала собирать вещи и попросила счет. Незнакомец был приятен во всех смыслах, но отношений как таковых еще не сложилось, а подругу я подвести не могла.

– Если вы позволите, я довезу вас домой, – с улыбкой предложил Илья.

– Почему бы и нет? С радостью приму ваше предложение.

На улице Илья открыл передо мной дверцу дорогого спорткара, и я мысленно подытожила: «Мажор».

Расстояние от кафе до моего дома было небольшим, тем более, время было вечернее, дорога – свободная, поэтому ехали мы быстро, молча, и Илья периодически бросал на меня взгляды непонятного содержания с неизменной едва заметной улыбкой. Мы доехали до подъезда и наступил час развязки – надо было выходить. Но, во-первых, выходить упорно не хотелось, а хотелось продолжения знакомства. Во-вторых, если бы и вторая сторона не стремилась к продолжению, никто бы меня не подвозил. Однако никаких предложений не поступало, а сидеть в машине было глупо. Наконец Илья подал голос:

– Паулина, если вы не будете против, мне бы очень хотелось продолжить наше общение. Давайте обменяемся телефонами.

– Свершилось, – пробурчала я про себя и вслух добавила: – Вот моя визитка, телефон с галочкой – мой личный.

Илья мгновенно выдернул у меня из рук визитку, словно боясь, что я передумаю, и удивленно изрек:

– Вы юрист?!

– А это что-то круто меняет?

– Нет, это еще больше закручивает сюжет.

– Между прочим, чтобы не было сомнений, что юристы могут быть писателями, у меня как раз есть один экземпляр книги. Дарю.

Я протянула Илье маленькую книжку, мою самую первую и оттого самую дорогую. Она была о любви. Сложной, трагической, полной испытаний, но со счастливым концом.

Илья обрадовался книге, словно ребенок игрушке.

– А дарственная надпись? Ведь принято же.

Я взяла книгу и написала: «Илье от автора. С уважением, Паулина».

– А пожелание? – не унимался Илья.

– Молодой человек, я желаю вам только здоровья. Судя по вашему виду, машине и прочим атрибутам, вам – только здоровья.

Мой новый знакомый расплылся в улыбке, вышел, открыл дверцу и подал мне руку.

Не знаю, что на меня нашло, – видимо, я была в ударе. Илья собирался что-то сказать, но тут из меня поперло: