Чутьё не подвело с выбором – девочка далеко не дура, а какая милая…

Всё при ней! И глазки, и губки, и сиськи… А волосы какие красивые! Ночка сегодня будет удачной, вне всяких сомнений!

Риланн вернулась с ключами, деловито поманила за собой и увела вверх по лестнице на второй этаж. Эл смотрел ей в спину и улыбался в предвкушении.

***

9. 9 В кабаке

– Ты только не думай, что я со всеми вот так … сразу…

– Я и не думаю, – серьёзно заверил Ворон, целуя обнажённое плечико.

Риланн прижималась к нему спиной, и было так приятно чувствовать тепло её тела. А она гладила машинально обнимавшую её сильную руку, смотрела отрешённо, как мигает пламя свечи.

– Просто иногда… Знаешь, такая накроет тоска! Удавилась бы… А потом появляется кто-то, вроде тебя… Пусть и на одну ночку. Но после этой ночки всё уже не кажется таким постылым.

Она, запрокинув голову, поймала его взгляд и усмехнулась:

– Да и… лишние фларены никогда не бывают лишними, правда?

– Это да, – рассмеялся Эл, – золотишко всегда к месту!

Он чуть отстранил девицу, потянулся за бутылкой, подлил вина сначала ей, потом себе.

– А муж твой что же?

– Да что муж?! Молчит. Понимает, конечно, но помалкивает… Он у меня, знаешь, вроде работящий, а всё как-то впустую. Не умеет деньги в дом приносить. Вечно у него в кошеле дыра. Я-то отсюда деньжат поболе него домой таскаю. Потому он глаза и закрывает и на то, что тут в трактире мужики одни, и на то, что порой ночами дома не бываю, и даже на то, что гуляю от него.

Она замолчала надолго, глотнула вина.

– А вообще муж у меня неплохой… Хозяйственный. Да и не злой – ни разу руку на меня не поднял за все годы! Не пьёт почти. Староват, правда. Скучно мне с ним. Но всё-таки он хороший.

Она села, развернулась, прикрываясь замызганным трактирным пледом.

– Не люблю я его просто.

Риланн посмотрела Ворону в глаза, не увидела осуждения, лишь искреннее внимание – он молча ждал продолжения.

Добавила:

– А с нелюбимым жить – тоска. Ещё хуже, чем не жить с любимым!

Эл обнял её за плечи, притягивая снова к себе на грудь, и она прильнула с признательностью к нему, снова задумчиво замолчала.

– А дети у вас есть? – спросил Ворон чуть погодя.

– Нет, – вздохнула Риланн, – нет детей. И не будет. Так пустоцветом и останусь…

– Да чего ты! – Эливерт видел, как заблестели её глаза, поцеловал мягко в висок. Волосы у неё пахли так уютно, по-домашнему, свежей выпечкой: – Вся жизнь впереди – ещё будут!

Она снова села на краешке постели, протянула ему пустой глиняный кубок:

– Налей ещё!

Уже третья бутыль пошла вход. Оба были хорошо навеселе. Пора бы и остановиться, но атаман без возражений плеснул виноградное зелье.

– Я, когда ещё в девках ходила, тоже в одном трактире прислуживала. В Хиклане… Родилась-то я там, потом уж сюда… – начала она, сосредоточенно глядя на огонёк свечи. – Родители у меня были нищеброды, вечно голодом вся семья. Так что они особо не возражали, когда я работать пошла. А там… приглянулась одному залётному… Молодая-то я красивая была!

– Ты и сейчас красивая, – убедительно вставил Эливерт, снова целуя её смуглое плечо, шепнул в ушко: – И молодая!

Она засмеялась коротко, смущенно, благодарно.

– Тогда ещё лучше была! Уж какие он мне песни пел! Говорил: жить без тебя не могу, дела закончу в Хиклане, в столицу увезу, как королева жить будешь! А потом исчез, не прощаясь… И даже за постой, сволочь, не расплатился – хозяин из моего жалования высчитал. Мы же за гостями трактира следить должны были. А мне любовь глаза застила. Ну… Я поревела да успокоилась. Только рано.

Риланн отпила залпом сразу половину.

– Вскорости смекнула, что в тяжести. Испугалась сперва. Потом решила: раз дали дитя Небеса, значит, и чем прокормить дадут. Родителям только боялась сказать – отец у меня лютый был шибко. Да мать сама прознала. Глаз намётанный. Сказала ему.