Ночь, наполненная тысячей звуков, сейчас для атамана затихла. Умолкли ночные птицы и луговые сверчки, замер ветер, гулявший в высокой траве – всё это отодвинулось куда-то в дальние дали. Он ловил напряжённо лишь тихий шелест трав, треск ломких, иссушенных солнцем стеблей и острожную поступь. Неведомая тварь приближалась стремительно. В лунном свете он видел, как временами вздрагивают высокие стебли трав.

В нескольких шагах от атамана существо остановилось, будто оценивая противника. А потом в сумраке ночи раскатилось устрашающее рычание, и нечто тёмное проворно метнулось к Ворону. Он даже не успел рассмотреть толком, что это.

Ударил, не раздумывая. Клинок сверкнул в ночи, врезаясь в упругую плоть. Тварь жалобно взвыла, острые иглы зубов клацнули в опасной близости от атамана – один миг промедления, и эти зубищи вспороли бы ему живот.

Нечисть сдаваться не собиралась. Чёрный от крови клинок взлетел ещё раз над головой и обрушился на хищную тварь, разрубая вытянутую узкую морду. Зверюга рухнула тяжело, дёрнула задними лапами и затихла. Она походила на крупного пса, только ноги и хвост голые, в чешуе, будто у большой ящерицы.

Эл постоял немного, убеждаясь, что тварь мертва, потом отер клинок о жёсткую косматую шерсть и вернулся к костру.

Бледная Настя встретила его выжидающим испуганным взглядом. Не желая страшить девчонку ещё больше, атаман без всяких объяснений невозмутимо улёгся на своё место и закрыл глаза.

Но до него тут же долетел встревоженный шёпот:

– Что там?

– Ничего. Спи! – ответил разбойник, не открывая глаз.

– Что – «ВСЯКОЕ»? – в голосе девчонки явственно слышались обида и раздражение.

«Всякое» – этим словечком они с Наиром называли всё, что могло представлять опасность, оберегая Рыжую от лишних волнений. Но, похоже, Настю начинало всерьёз злить, что с ней обращаются как с ребёнком.

Ну а как иначе? Сама напрашивается.

Эливерт открыл глаза, посмотрел на её гневную мордашку, освещённую всполохами костра. Вот сейчас она злится как маленькая, и от этого кажется ещё умилительнее, чем обычно. Так близко, что хочется протянуть руку, погладить медный шёлк волос и сказать что-то успокаивающее и нежное.

Он усмехнулся по-доброму:

– Ну да… всякое… Спи, Дэини!

И вновь закрыл глаза, чтобы загасить навязчивое желание прикоснуться к ней.

Настя шумно вздохнула, накрылась плащом с головой, отвернулась. Но не спала ещё долго. Ёрзала беспокойно, и прошло около часа, прежде чем её сонное дыхание долетело до слуха Эла.

***

7. 7 В дороге

А спустя пару дней играм Эливерта пришёл конец.

Тут, по правде сказать, Наиру надо низкий поклон отвесить… Ага, и подзатыльник заодно! Кто его за язык тянул?

По дороге подвернулось славное озерцо, мимо которого Эливерт пройти не смог. Предложил, ясно-понятно, лошадок напоить. Настя с облегчённым вздохом атамана поддержала.

А Ушастик в очередной раз завёл свою нудную песню:

– Не узнаю тебя, Эл! Раньше ты без труда мог сутки с седла не сходить. И ничего, не жаловался! А теперь, как избалованная девица – ой-ой-ой, ай-ай-ай! Кости ломит, солнце припекает… Пора нам всем передохнуть! Я вполне мог бы продолжить путь, но ты нас тормозишь всё время. Что с тобой стало, Эливерт?

В зелёных глазах Рыжей промелькнуло что-то пугающе нехорошее, что-то сильно похожее на догадку.

Эл быстро отвёл взгляд и буркнул сердито:

– Старею!

Но «сыну леса» показалось мало, и он решил добить атамана:

– Как-то резко ты начал стареть! Раньше я за тобой не замечал. Совсем недавно ты все тяготы пути без сетований переносил, а теперь будто издеваешься! Нарочно ты, что ли?

Лэгиарн осёкся на полуслове, но было уже поздно. Эл прямо почувствовал, как случился этот миг прозрения. Тихий вздох Насти отчётливо долетел до его ушей. Девчонка сначала побледнела, потом покраснела, уставилась своими огромными глазёнками на разбойника, не мигая – зелены очи подозрительно заблестели…