На Таганке, в кооперативном ресторане, кипела своя жизнь.

К столикам то и дело подходили то цыгане, то фокусники, то фольклорные артисты, то певцы, то какие-то доморощенные скрипачи. Все хотели заработать. Меж столов услужливо сновали официанты.

Людмила вновь была в окружении своих мальчиков. На столе красовались тарелки с закусками. Она предложила выпить вина, но Вика наотрез отказалась и начала благодарить за чудесные подарки. Затем полюбопытствовала, в чем, собственно, причина столь теплого к ней отношения.

– Все очень просто, я подыскиваю себе надежного партнера или партнершу, присматриваюсь и прислушиваюсь к разным людям. Я почти никому не доверяю. Работаю с банками, имею дело с большими деньгами, с большими рисками. Мои мальчики, они, конечно, меня не спасут, если что, но чем-нибудь да помогут. Они ко мне хорошо относятся. А вот ты, Вика, пошла бы ко мне работать?

– Кем я могу пойти к вам работать? Я не финансист и не бухгалтер. И, потом, вы что, мне уже всецело доверяете? Я вам, конечно, готова помочь чем смогу. Что мне надо будет делать?

– О, это процесс! Необходимо учиться и переучиваться. Забыть навсегда советские нормы и правила деловых отношений. Фанатично верить в успех сделок, не бояться рисков, моментально реагировать и решать задачи любой сложности – стать полководцем в работе… И все. Больше ничего на этом этапе. Ну что, готова? – Люда явно красовалась перед Викой и мальчиками. Последние уплетали все, что стояло на столе.

– Люда, сегодня Алик, друг Сергея, предложил мне работу, и я согласилась. Я еще толком не поняла, что это за работа, и честно вам признаюсь, что я в некотором замешательстве. Я вам уже говорила о своих проблемах. Вы только не подумайте, что я у вас что-то прошу. Просто, пока я буду учиться, мои дети останутся без крыши над головой!

«И нисколько мы с тобой не постарели, – заливался приторным голосом ресторанный певец, – только волосы немного побелели…»

– Даже если бы ты и попросила, – довольно жестко сказала Людмила, – я никогда просто так никому не даю в долг, тем более матери-одиночке, с которой я шапочно знакома и которая наверняка вляпалась в сомнительные проекты.

Вика широко раскрыла глаза, с удивлением и настороженностью посмотрела на Людмилу. «Что этой женщине от меня, в конце концов, надо?» Уловив этот взгляд, Людмила продолжила:

– Мы еще мало знакомы, пока ты мне просто симпатична, предлагаю на первом этапе стать подругами, а то мне мои мальчики поднадоели. Хочешь работать – иди! Я не знаю твоего Алика, но уверена, что он тебя тащит в «иммигрантский бизнес», будешь ишачить на какого-нибудь бывшего соотечественника из города Одессы, улучшать его материальное благосостояние, тебя опять кинут, вот увидишь. Я бы не согласилась. Тебе надо держаться других людей. Ну, впрочем, делай, как знаешь… А просто так дружить со мной будешь?

Вика ответила:

– Да, конечно, буду дружить. Только я погрязла в домашних хлопотах, я ведь одна да дети. Плюс песик, которого скоро надо будет дважды в день выгуливать… Но если надо и если у меня получится, я готова всему учиться.

– Вот только не надо никаких «только», «если»… Я все нормально воспринимаю. И у меня есть моя любимая мамочка за восемьдесят, с ее слепой любовью к единственной дочери, с маразмом, с аритмией, гипертонией и букетом прочих болезней. Я тоже занимаюсь добычей лекарств и ее любимых продуктов. Но, Вика, прости меня, дорогая, посмотри ты на себя со стороны, похоже, жизнь-то проходит мимо тебя. Все эти заботы не могут не отражаться на твоей внешности. Годы неумолимо летят… Кстати, как тебе белье, подошло по размеру?