– Знаешь, не возражаю, – ответил Джексон, взяв еще один стакан, сел напротив отца. Он молча уровнял содержимое обоих стаканов и без слов намеревался выпить все залпом.

– За что хоть пьем? – решил опередить его отец, не сводя взгляд с подавленного сына. Сердце отца разрывалось на части, но сейчас было не время для проявления жалости и сострадания, необходимо было вытаскивать сына из сложившейся ситуации, которая подкосила его.

– Просто так, от желания напиться, – ответил Джексон.

– Нет, так не пойдет. Предлагаю выпить за тебя, за твое исцеление.

– Не понимаю, – Джексон был в растерянности не понимая, о чем говорит его отец.

– Если я правильно понимаю все что происходит, то ты с Элли расстался, значит разлюбил ее и избавился от чувств, которые были так сильны. Соответственно, если говорят, что любовь – это болезнь, значит ты исцелился от нее. Поздравляю!

– Что за бред ты несешь? – Джексон не подбирал слов, ему ужасно не понравились слова отца.

– А что не так-то, сын?

– Все не так! Я люблю ее!

– Неужели? Именно поэтому ты сейчас сидишь здесь и пытаешься забыться в этом стакане?

– Мне больно, тяжело, я живой человек, а не машина какая-то.

– Знаю и понимаю тебя. Поверь, я как никто иной способен тебя понять. Когда умерла твоя мама…– Чарльз сделал легкую паузу, – Мне было похуже, чем сейчас тебе. Я больше не мог ее видеть, не мог коснуться ее губ, погладить ее золотистые волосы, держать бережно за руку.

– Как же ты со всем этим справился? – Джексон с сочувствием смотрел на отца, ведь тот никогда не говорил о своих чувствах к матери, после ее смерти.

– У меня остались вы с Оливией. Глядя на вас, я видел ее, и это меня спасало. Смех твоей сестры, твердость твоего характера, все это напоминало мне о той, что была дороже всех на свете. Я тоже думал, что умру, но вы давали мне силы не сдаваться. И я не сдался.

– У меня так не получится.

– Ну-ну-ну, с чего ты это взял? Ты мой сын, ты Долтон, а Долтоны не сдаются, – улыбнулся Чарльз.

– Я не уверен, что смогу ее простить.

– Если ты не сможешь ее простить, значит это была вовсе не любовь.

– А что же тогда?

– Получается, что ты любил не ее, а свое состояние, находясь рядом с ней. Ну, а если это истинная любовь, то она способна преодолеть все трудности на своем пути и уж точно, споткнувшись о мелкий камешек, не разобьется в дребезги.

Как убедительно говорил Чарльз. Он всегда умел найти подходящие слова, чтоб убедить своего собеседника в собственной правоте. Именно благодаря этому качеству ему и удалось когда-то построить собственную успешно развивающуюся компанию.

– А ты? Ты бы смог такое простить?

– Не важно, что смог бы сделать я или кто-нибудь другой. Это твоя жизнь и она только в твоих руках. Лишь тебе решать, что в ней будет и как. Я никогда не вмешивался в твою личную жизнь, не от того, что мне все равно кто будет рядом с тобой, а потому, что знаю, ты достоин самого лучшего, и ты сам способен в этом разобраться. Ты моя самая большая гордость.

– Я думал твоей гордостью является компания, великая империя «Dolton Company».

Чарльз рассмеялся в голос, отчего Джексон слегка смутился.

– Сынок, ты и твоя сестра – это самое большое достижение в моей жизни. Вы стали достойными людьми, и это главное. А компания, это то, что помогало нам в этом пути, и никак иначе. Без вас не было бы великой империи «Dolton Company». Ладно, давай выпьем.

После того, как два стакана оказались пусты, Джексон вновь плеснул в них выпивку.

– Не части. Спиртное точно не поможет в твоем вопросе, – спокойно говорил Чарльз.

– Что же поможет? – все так же угрюмо спрашивал Джексон.