– Ты и сам знаешь, в любой ситуации нужна холодная голова и трезвый ум. Ты сказал, что любишь ее?

– Люблю, очень! – твердо ответил Джексон, будто даже сожалея о столь сильных чувствах к Элли.

– Тогда все в твоих руках. Она любит тебя, поверь, я это точно знаю. Не вижу смысла так сильно убиваться. Ты можешь приехать прямо сейчас к ней и через пол часа будешь обнимать и зацеловывать ее.

– Как же мне быть с ее прошлым? Скажешь, что все это можно забыть?

– Вот над этим придется поработать. Ты сильный и умный, нет ничего того, с чем бы ты не справился. По крайней мере, твоя любовь жива и ждет тебя сейчас.

– Если бы она умерла, то у меня был бы лишь один вариант, не пришлось бы выбирать, а так…– с грустью произнес Джексон.

– Что за бред ты несешь?! – Чарльз не узнавал сына. Он понимал его боль, но не желал видеть, как сын сдается, даже не попытавшись бороться за собственное счастье. – Даю тебе два дня на все душевные терзания. Послезавтра жду тебя в офисе, у нас финальные переговоры с японцами, ты мне будешь нужен, – сказал Чарльз и ушел.

Джексон остался наедине с собой и двумя полными стаканами выпивки. Он уже хотел было вылить их содержимое в раковину, но вновь вспомнив Элли, появилось желание ее обнять. Затем на него накатила волна воспоминаний о том, что она скрывала от него правду о своем прошлом и эти мысли изменили его желание, после чего вся выпивка оказалась внутри его организма. Джексон с горла допил оставшееся в бутылке спиртное и рухнул на диван. Без конца перелистывая каналы телевизора он все мучал себя, злясь на Элли, на Стива, который был для него не просто другом, а братом, но также предпочел скрывать от него правду. Вспомнив, что Стив и Элли не просто скрыли от него правду, но между ними были сексуальные отношения, Джексону стало невыносимо тошно. Не надевая обуви, в носках и рубашке, частично заправленной в брюки, он вышел из квартиры, вошел в лифт и спустился несколькими этажами ниже. Двигаясь вдоль стены, чтоб не упасть посреди коридора, он оказался у двери новой знакомой, от которой вышел несколькими часами ранее. Нажав указательным пальцем на дверной звонок, он держал его до момента, пока дверь не открыла та самая блондинка.

Джексон не сказал ей ни слова. Он ворвался в квартиру, захлопнув за собой дверь, схватил девушку за затылок и жадно целовал ее пухлые губы. Похоже девушке это безумно нравилось. Она не удивилась появлению соседа, а словно все эти часы ждала его и наконец дождалась. Джексон взял ее на руки, еле удерживая равновесие отвел в спальную комнату и набросился на девушку, срывая с нее одежду. В эти минуты он думал только об Элли, о том, как сильно он ее любил. Он представлял себе Элли в объятиях множества мужчин, в том числе в объятиях своего лучшего друга и любовное чувство вмиг превратилось в чувство глубокой ненависти. На этом фоне его действия в адрес блондинки становились все более напористыми. Ему хотелось выплеснуть всю свою боль, избавиться от мучавших его мыслей.

Блондинка, ничего не подозревая о душевном состоянии Джексона, растворилась в его жарких объятиях, получая долгожданное наслаждение, на которое рассчитывала вчерашним вечером, но в тот момент Джексон был ни на что не способен. В этот раз, она получила от Джексона все, что хотела.

После того, как все было кончено, Клэр мирно легла в кровать рядом с мужчиной. Взяв пепельницу, предложила сигарету и своему новому знакомому. Оба закурили. Джексон вновь думал об Элли, Клэр думала о том, какой горячий мужчина ей достался. Выкурив сигарету, Джексон бросил свой окурок, затем выхватил из рук Клэр ее сигарету, потушил и убрал пепельницу на прикроватный столик.