Отношение к белым, связанным с АНК, граничило с паранойей. Как и многие другие, ставшие жертвами преследований за свои демократические убеждения, я тоже почувствовал на себе неадекватную реакцию, которая насаждалась среди власть имущих. На митинге в Дурбане по случаю Дня прав человека я говорил о нашем требовании всеобщего избирательного права и закончил свое выступление лозунгом «Один человек – один голос!». Министр по делам банту[11] впоследствии отреагировал на это бранью в адрес белых коммунистов в Дурбане, которые «возбуждают банту» иностранными идеями. Я получил предписание, запрещающее мне посещать массовые мероприятия или встречи с участием более трёх человек. Вскоре после этого Конгресс демократов был запрещен на основании Закона о подавлении коммунизма. Хотя в КОД были члены, такие, как Роули и Вера, кто не скрывал своих коммунистических убеждений, в организации было и много людей, которые не были коммунистами.

Чтобы справиться с волной диверсий, правительство пошло по пути расширения своих полномочий. Оно попыталось провести через парламент драконовский закон, который позволял им подвергать их оппонентов домашнему аресту, задерживать подозреваемых без предъявления обвинения или суда на 90 дней, и который вводил более суровое наказание за диверсии, вплоть до смертной казни.

Чтобы ответить на вызов, брошенный нам правительством, Движение созвало специальное заседание на берегу океана на севере Наталя. Это было сделано для того, чтобы дать возможность принять участие вождю Лутули, который находился под домашним арестом в деревне Хрутвилль, где занимался выращиванием сахарного тростника.

Заседание началось на одной из фермерских усадеб этого района. Внезапно воцарилась тишина и к нашему собранию присоединился вождь Лутули, мужчина крепкого телосложения с глазами, полными юмора. В рубашке в клетку и в тёмных брюках, заправленных в веллингтонские ботинки, он выглядел так, словно только что закончил работу в поле. Он оглядел комнату и поприветствовал всех нас. Потом он тепло обнялся со старыми друзьями, такими, как Мозес Котане и Уолтер Сисулу.

Лутули председательствовал на заседании, которое он начал, превосходным баритоном первым запев «Nkosi Sikelela iAfrika» (Боже, спаси Африку). На заседании рассматривались последние действия правительства. Много времени заняло обсуждение необходимости приспособиться к новой ситуации и того, как мобилизовать оппозицию. Котане и Сисулу аккуратно направляли дискуссию. Выдвигались точки зрения о том, какие новые формы подпольной организации были нужны, включая необходимость укрепления нашего зарубежного представительства. Был сделан доклад об успешной поездке Нельсона Манделы за границу и о том, как он и Тамбо договариваются о предоставлении Движению различных видов помощи. Никто не ставил под сомнение необходимость создания МК.

Во время перерыва, пока все ели, Билли предложил мне пройтись. Мы пошли по тропинке, ведущей к полю сахарного тростника, где встретили Кеника и плотно сложенного товарища, которые ушли с заседания раньше нас. Это был Джо Модисе – один из старших командиров МК. Мы дали ему краткий отчет о нашей деятельности. Но вместо того, чтобы похвалить нас, он сделал нам строгий выговор за недостаточную активность.

Кеник отметил, что подразделения МК в Трансваале использовали динамит.

– Не могли бы вы достать нам немного динамита? – спросил он. – Есть пределы того, чего мы можем добиться применением самодельных бомб.

Модисе рассердился и прорычал:

– Мы добываем по несколько шашек на шахтах. Проявите собственную инициативу.