Последствия не заставили себя ждать: память сестры словно заволокло туманом, стерев всё, что случилось с момента пробуждения. Поначалу это казалось забавным – видеть, как Лин в растерянности оглядывается, не понимая, как очутилась в этом месте. Но наш смех быстро стих, когда на пороге возникла мать. Её взгляд мог быть суровее отцовской оплеухи, особенно когда дело касалось её заповедной обители.

Лишь позже я осознал, насколько близко мы тогда подошли к беде. Землянка матушки таила в себе не только чудеса, но и смертельные опасности. Нам повезло, что Лин не наткнулась на плоды того же растения – они могли не просто затуманить разум, но и ввергнуть в пучину безумия.

Датура – так звалось это растение, чужеродное для нашего языка. Его пыльца, казавшаяся нам тогда лишь источником веселья, на деле была коварным вором воспоминаний, способным украсть часы, а то и дни из жизни человека. Урок, преподанный нам в тот день, я запомнил навсегда: даже самые невинные шалости могут привести к необратимым последствиям.

Сконцентрировавшись, я чётко представил себе форму растения: широкие листья, длинные вытянутые лепестки. Оплетающий Побег, подчиняясь моим мыслям, формирует цветы датуры на лозах, которые спеленали Теней. У стеблей стремительно созревают круглые плоды, покрытые шипами, а длинные цветы, закрученные в спирали, медленно раскрываются.

Вспоминаю детство, когда после нагоняя матушка повела нас в лес, показывая цветы в живой природе и описывая их свойства. Поток Ки усиливается, я направляю его в созданные мной растения, усиливая их эффект. Они наливаются духовной силой.

– Наоки, помоги мне, – обращаюсь к возлюбленной, не отвлекаясь от дела.

Она кивает, понимая меня без слов, и окутывает головы Теней водной сферой. Со стороны наши действия всё больше напоминают казнь.

Тени начинают задыхаться, но я жестом прошу спутницу оборвать действие своей техники. Когда Наоки срывает их воздушную защиту, я усиливаю течение Ки. Цветки датуры разрастаются, вытягиваются и окутывают их головы. Пленники начинают падать один за другим.

– Ты их усыпил? – удивлённо смотрит на меня Наоки.

– Не только. Они забудут всё, что здесь видели, – уверенно отвечаю я.

– Точно? Это стоит проверить.

Подумав, соглашаюсь. Утаскиваю одного из Теней в здание и, приняв облик одного из его товарищей, оставшегося снаружи, привожу его в чувство. В ходе короткого расспроса выясняется, что он ничего не помнит: ни про Джихвэя, ни про события последних двух суток.

Моя задумка сработала.

Вырубив противника, возвращаюсь к друзьям. Вместе мы удаляемся от столицы в один из особняков, принадлежащих другу Кантора, который обещал временно укрыть звёздных детей, пока их не переправят ещё дальше.

В пути, когда Наоки отлучается угомонить расшумевшихся Юна и Лиу, ко мне на повозку подсаживается Текору.

– Рен, хочу с тобой поговорить, – произносит названый брат.

– В любое время, – тепло смотрю на него.

С соседней повозки слышатся крики Юна:

– Мастер, прошу! Я больше не буду, честно, это всё Дзен!

– Ты – адепт Водного Дракона! – гремит строгий голос Наоки. – Вздумал детьми прикрываться?! Кто из вас виноват?

– Прости меня, брат, – голос Текору дрожит от едва сдерживаемых эмоций. – Я должен был поверить тебе сразу. Где-то в глубине души я чувствовал, что что-то не так, но… боялся увидеть правду. Просто не хотел… Цеплялся за привычную картину мира, словно утопающий за соломинку.

Я смотрю на Текору, видя в его глазах отражение собственных терзаний, и тяжело вздыхаю.

– Поверь, я прекрасно тебя понимаю. Когда истина впервые открылась мне, я тоже не мог принять её, – моя рука невольно сжимается в кулак при воспоминании о тех днях. – Для меня, выросшего на далёкой окраине Империи, Альдавиан был не просто правителем. Он был воплощением самого неба – вездесущим, всемогущим, непогрешимым.