Открыв дверь, Марох на мгновение замер. В коморке перед окном стояла молодая нувора. Он сразу понял, что это она, хотя она стояла у окна, повернувшись к нему спиной. И как же она напоминала ему Ноллу… Плечи нуворы подрагивали, видимо, она плакала. Это можно было назвать удачей – когда ещё ему, простому стражнику, могла выпасть возможность поговорить с нуворой один на один? С другой стороны, ситуация была более, чем двусмысленной.

Марох осторожно притворил за собой дверь, чтобы не напугать нувору – старая, столько раз раздававшаяся от влаги и ссыхавшаяся от сухости дверь всё равно скрипнула, но нувора не услышала…

Марох сделал несколько шагов и остановился на почтительном расстоянии.

– Нувора, Вам плохо? – сказал он достаточно громко, чтобы она точно услышала.

Нувора вздрогнула, на несколько мгновений замерла и обернулась.

Её глаза и кончик носа покраснели, её губы всё ещё подрагивали, а на щеках блестели свежие дорожки от слёз. В глазах застыла растерянность.

– Простите, нувора, – Марох едва заметно поклонился, – что потревожил Вас. Я могу Вам помочь? Может быть, позвать Вашу горничную?

Нувора шумно вздохнула прежде, чем начала говорить.

– Н-нет, не нужно, я… я сейчас уйду… – и прежде, чем Марох успел что-то ответить, быстро добавила, – Прошу Вас, не говорите никому, что видели меня здесь.

В её словах не было присущей южным аристократкам заносчивости. Её брат всегда был вежлив, но вся его манера подчёркивала, что он – нувор, и он никому не позволил бы перейти эту черту.

– Не беспокойтесь, нувора, я никому не скажу.

Нувора кивнула – она ещё не вполне пришла в себя, и явно была смущена, но она не ушла в ту же секунду, значит, хоть немного доверяла ему.

– Может быть, открыть окно? Свежий воздух поможет Вам.

– Да, прошу Вас.

Нувора отошла от окна, и Марох принялся открывать его. Это окно не открывали с тех пор, как наступили холода, и сейчас рамы поддавались с трудом. Открывая окно, Марох почувствовал, что в одном месте недалеко от рамы камень был просто горячим. Он даже отдёрнул руку от неожиданности. Это было странно. На стене не было следов копоти – значит, к ней не прикасался огонь.

Наконец, рама поддалась, в лицо Мароху дохнуло сырым воздухом с реки.

Марох отошёл от окна, и нувора снова подошла к нему. Её губы едва заметно дрогнули в улыбке. Она медленно сделала глубокий вдох и так же медленно выдохнула. Поёжилась. Марох отвернулся, чтобы не смущать её, и как раз вовремя – потихоньку горевший в камине огонь взметнулся вверх, разом заполнив всё пространство камина и рискуя вырваться из него. Марох прикрыл камин щитом, пламя постепенно утихало.

– Должно быть, это порыв ветра из окна раздул огонь. Вы не испугались, нувора?

Марох заметил, что нувора побледнела.

– Нет, всё в порядке, я пойду. Спасибо Вам… – почти прошептала она, и вышла из коморки.

Но Марох был уверен, что нувора была напугана, и, ему казалось, испуг был слишком сильным для просто разгоревшегося от ветра пламени.

Пожелав ей удачного дня и поклонившись, Марох занялся приготовлением антаса, но его мысли продолжали вертеться вокруг небольшого происшествия. На улице не было ветрено, и вряд ли сырой ветер мог раздуть пламя, скорее, он бы задул его… И почему нувора плакала в этой коморке? Что привело её сюда? Он хотел это выяснить. Марох решил найти случай и поговорить с ней.

Эйлинн быстро шла по коридору. Она уже начинала приходить в себя, стоя у открытого окна, слушая журчание реки… Казалось, она неожиданно попала в трясину, и вот снова почувствовала почву под ногами. Страх отпускал, она вновь обретала самообладание, окружающий мир снова обретал краски, ей даже стало неловко перед стражником, который застал её в коморке. Казалось, ещё немного, и она могла бы забыть то, что увидела, как страшный сон… Хотя, конечно, это не был страшный сон, теперь у неё уже не осталось никаких сомнений, просто… так хотелось в это поверить… Как вдруг… сначала она почувствовала, что озябла, на ум пришла мысль о кресле перед камином, а потом… ей показалось, что где-то в отдалении она услышала песню, как будто знакомую… она прислушалась, кажется, попыталась повторить слова, хотя слова она не расслышала, а потом… огонь вспыхнул в камине и ей показалось, что кто-то произнёс её имя. Но это не был стражник – когда она оглянулась, он старался справиться с пламенем, и это не был мужской голос. Страх придал ей сил, и Эйлинн поспешила уйти, пока не произошло что-то ещё более необычное… А ведь с бабушкой такого не было, думала Эйлинн, уже оказавшись в своей комнате. Камин в её присутствии не разгорался ярче, а ведь она постоянно жаловалась на холод, и её всегда усаживали подле камина. Сама Эйлинн не жаловалась на холод, по крайней мере, ей не было холоднее, чем обычно в это время года. Значит, с ней происходит что-то другое, не то, что происходило с бабушкой…