— Силантий Фомич жаждет украшений для своего дома. Дом я могу изменить, а вот придумать сами изменения — увы! — Красавица развела руками.

— А Нина, значит, может?

— Ей и придумывать не надо, она просто видит красоту там, где не видят другие.

«Как и все художники», — подумала я, но вслух высказываться не стала, и так уже непонятно, что обо мне думает Белоника.

— А когда ты меня расколдовывать будешь? — Отчего-то представлялся страшный обряд с кровью и перьями.

— А я не буду.

— Почему? — неподдельно возмутилась я.

— Ну, потому что не смогу. Это задание совсем не для моего волшебства. Олег, конечно, знал об этом, когда его давал. Так что даже не буду пытаться.

— Ты сдаешься, даже не попробовав?

— Не люблю зря тратить силы, — легко ответила Белоника.

— А кто тогда сможет? — полюбопытствовала я, намереваясь держаться от этих волшебников на достаточном удалении.

— Весень или Лель. Это и понятно: они давно здесь, им пора уходить. Может быть, смогли бы Надира и Морошка — лет через пять, правда.

— Я не хочу так ходить пять лет!

— Тише… — Белоника нежно погладила меня по голове. — Уверена, если мы не справимся за пару недель, Олег сам снимет с тебя чары.

Было так непривычно ощущать чью-то руку у себя на макушке  — будто я снова стала маленькой и беззащитной.

В только что отстроенном доме купца чудесно пахло деревом и известкой. И хотя ни в самом доме, ни в саду не было ни души, за забором толпились любопытные горожане, а те, кто посмелее, так и вовсе висели на калитке. Когда за нами закрылась дверь, я вздохнула с облегчением, потому что в толпе внезапно начались обсуждения, не новая ли волшебница появилась в доме на Калиновой улице, да как бы испытать, на что эта чародейка способна. Сейчас только таких вот народных испытальщиков не хватало в компанию к пробующим на мне свои чары волшебникам-недоучкам.

Белоника тем временем обходила комнаты, расположенные в тщательно продуманном порядке. Девушка трогала руками стены, полы и окна, прижималась щекой к широким перилам, будто вслушиваясь во что-то внутри самого строения. Нина же, как мы вошли, сразу уселась на пол в первой же комнате, да так и не двигалась с места, будто погруженная в транс.

У меня возникал только один вопрос. Что здесь делаю я? Если Белоника не собиралась надо мной колдовать, то зачем потащила меня к этому купцу? Подышать свежим воздухом? Или слоняться вместе с ней по пустым комнатам? Странная девушка, себе на уме. Могла ли она выносить волшебные предметы из хранилища? Тут возникало еще два дополнительных вопроса: как и зачем? На этот предмет следовало попытать всех воспитанников Вольги поочередно.

Вопрос «как?» в отношении Белоники следовало пока отложить: я еще не видела ее волшебства, но ждать теперь недолго. Оставался вопрос «зачем?». Очень маловероятно, что на продажу. Еще в первый день я обратила внимание, что красавица одета богаче всех волшебников, включая самого Вольгу. А сейчас, вспоминая толстенный кошель, который купец предлагал за работу, могу быть вполне уверена, что деньги на свои наряды она заработала честным путем. Красть магические предметы ради их магии? Тоже сомнительно — слишком уж трезво она рассуждала о собственных способностях. А вот отказ Белки пробовать свои силы, чтобы расколдовать меня, — это уже интересно. Успешное выполнение задания Вольги влекло за собой выпуск из этой своеобразной школы и, соответственно, потерю доступа к хранилищу. Не поэтому ли волшебница даже не пыталась помочь мне? Может, ей нужно было оставаться в доме на Калиновой улице?

Должна ли я теперь подозревать всех, кто откажется пробовать свое волшебство на мне? Я посмотрела на Нину, которая все еще неподвижно сидела посреди комнаты, — вот эта девочка точно откажется. Что ей до каких-то там заданий? И представить, что она обворовывает хранилище, я тоже пока не могла. Хотя жизнь неизменно доказывает, что люди вовсе не такие, какими кажутся на первый взгляд. Волшебники тоже люди. Или нет?