Купец крякнул во второй раз и заторопился по дорожке к воротам, на ходу выкрикивая:

— Ну так я жду!

— За что он тебе деньги предлагал и почему ты сейчас не взяла? — спросила я, когда проситель оказался уже в санях.

— Да вот Силантий Фомич дом себе новый отстроил и просил украсить так, чтоб ни у кого больше такого не было. Волшебством похвастаться хочет — мрамором да гобеленами кого сейчас удивишь? — Волшебница скорчила на румяном личике гримаску. — А что не взяла, так это еще не известно, чем оно все обернется. Кудесница я только так, по названию. Пойдем Нину искать. И догадался же этот боров кунью шапку надеть! Так бы сейчас в саночках поехали. Нинка, если такое увидит, враз и без шапки, и без головы дурака оставит!

— А что не так с шапкой? — поинтересовалась я.

— Да пропали у нее из леса несколько куниц, теперь мы все ходим под подозрением.

4. Глава 4. Красота и волшебство

Белоника плыла по улице павою — яркий платок, сверкающие бисером сапожки, на плечах лисья шубка, через мех которой все равно заметно, что стан у девки тонкий, грудь высокая, а бедра крутые. Ими-то она и покачивала так, как может только красавица, крепко уверенная в своей красоте. Толстенные светлые косы двигались как два маятника где-то на уровне ягодиц. Алые ленты на концах — завершающий штрих для тех, кто до сих пор так и не понял, куда надо смотреть.

Парни да мужики сворачивали шеи вслед такой лебеди и абсолютно не замечали плетущихся за ней цыплят — меня и Нину.

— Эй, красавица, щечки твои словно наливные яблочки. Где взяла такие?

— Милая, а пойдем со мной на санках кататься! Нынче парни с девками  за заставой собираются костер жечь, хороводы водить!

— Ишь выступает! Небось приворот на себя наложила, чтоб мужики слюни пускали, а сама горбунья страшенная. Ты, Аникеевна, сынка-то своего уведи.

— Эй, ласточка, а зайди к нам и подружек своих пригласи — я вас медом да пряниками угощу!

— Пряниками он угостит! Во двор пошел! Дров в доме нет! Усы едва отросли, а туда же, женихаться!

— Ну мам!

— Не мамкай мне тут.

Так мы продвигались улица за улицей. Белоника была абсолютно невозмутима, только изредка изгибались широкие брови да в усмешке подрагивали уголки алых губ.

— Как ты это терпишь? — не выдержала я, когда очередной галантный кавалер пригласил волшебницу «на крылечко вечерять», что бы это ни означало.

— Так ты, значит, нездешняя? — Красавица бросила на меня цепкий взгляд, и я с досады прикусила губу. — Это они мне не в обиду, а в уважение. Где же видано, чтобы красивая девка в полной тишине прошла по улице? Тут у нас каждый двор соревнуется, кто кого перекричит. А если не окликают со двора — значит, дом пустой, обиженный, раз ни одного сына в семье.

Я без всякого сожаления подумала, что помимо весьма неопределенного приглашения на пряники ни мне, ни Нине никто доброго слова не сказал.

— А если ты вот возьмешь и согласишься «вечерять» или на санках кататься? — полюбопытствовала я.

Белоника засмеялась — видно, такой вариант в голову девушке не приходил.

— Наверное, парни сильно удивятся. Так просто соглашаться не принято. Да и предложения делаются не для того, чтобы я согласилась, а ради самого предложения.

— И жены их, наверно, будут против, — буркнула я.

— Нет, женатые так себя не ведут. Будь муж хоть юнцом зеленым, а все же глава семьи, не солидно.

— Солидно не солидно, а сластолюбцев на пяток дворов по одному, — отрезала я и снова удостоилась пристального взгляда. Да, наверно, странно было слышать такое из уст голенастой девчонки. Надо срочно исправлять положение. — Зачем тебе Нина?

Вопрос был вполне естественным, если вспомнить, что нам понадобилось не меньше четверти часа, чтобы выманить дикарку из леса. Теперь она плелась следом с неприкаянным видом, заглядывая в глаза всем встречным лошадям, собакам и кошкам, чем привлекала не меньше внимания, нежели Белоника.