Да кабы только это. Пасад растёт. Народ разный, за порядком следить время пришло. Караул никто не отменял. По хозяйству присмотреть тоже! Поле-огородец в порядке держать надо. Кто кормить будет?!

Летит времечко быстро!

После байкальских приключений Ефимий, Михей, Хват и Кирьян старались держаться вместе. Конечно, когда получалось. Домики справили, только хозяек пока не привели. Но об том не печалились – вся жизнь впереди, найдутся девушки-красавицы.

В конце дня после всех работ, бывало, шли к реке, разжигали костерок, болтали обо всём, вспоминали свои приключения, без злобы мыли кости строгому десятнику да землемеру Кузьмичу, который приехал из Енисейска, чтобы навести порядок в быстро растущем посаде.

– Где-то сейчас наши монгольские Джоги и Хоро, – лениво протянул Михей, помешивая в котелке иван-чай.

– Неужто соскучился? Так пулей, волосы назад сгоняй к немирным, они всё тебе расскажут, – гыкнул Хват.

– Злой ты, Хватушка, ой-ей злой. Кто за тебя такого девку отдаст.

– А кто-нить найдётся. Вот скоро печку поставлю, а где тепло – там и жёнка добрая и детки весёлые.

– Хорошо!

– Чего хорошо, Кирюша? – Михей подсел к нему поближе. – Чего хорошего? Сон, что ли, поймал вещий, делись. Мы тут все товарищи.

Кирьян крепко обнял Михея.

– Всё-то тебе, добрый человек, знать надо. А нету никаких тайн и снов нема – сплю как убитый. Только подушку увижу – и всё, проваливаюсь. Просто, Михей, хо-ро-шо-о! Каждый день при деле, воевода не серчает, дружки мои, слава богу, живы-здоровы. Вот, к примеру, Михей умничает без умолку, Хватушка силён, а Ефимий уму-разуму учит. Так чего ж ещё надо! Хо-ро-шо-о!

Поняв, что из Кирьяна ничего не «вытащить», Михей махнул рукой и замолчал, потеряв интерес к беседе «ни о чём».

– Михей, в котелке забулькало, поди, готов чаёк-то. Давайте уже почаёвничаем, да пора на полати. Завтра опять день-деньской работный.

– Счас, счас, Ефимушко, счас, голубчик, почаёвничаем. Куда спешить, раздольно как, ночь тёплая, братцы, тихая, светлая. Лето! Хо-ро-шо-о!

Только Михей стал снимать котелок с огня, послышались шаги. Этого гостя острожники, кажется, с закрытыми глазами разпознали бы. Вскочили, поправили одёжку. Замерли от удивления, глядя на воеводу. К добру ли сам пожаловал? Мог бы и призвать…

А тот, словно старый дружок, не замечая удивления острожников, плюхнулся у костра.

– Сидайте, говорю, чего застыли как истуканы. Или чайку жалко?

– Да бог с вами, Леонтий Константинович, неожиданно только всё, – Михей засуетился, наливая кипяточек для воеводы.

– Поближе придвигайтесь, – воевода поманил рукой, – поближе. Разговор у нас секретный. Для такого дела место здесь само то и время сподручное. Послушайте, что я вам скажу, а потом уж решим, как действовать.

Острожники устроились поближе и приготовились к секретному разговору.

– Неспокойно на границах, шалят монгольские князцы, богдыхан караваны задерживает, – начал Кислянский. – Купец жалуется. Свои ватажки пограбить не гнушаются. Сухопутный путь в Иркутск долог и утомителен. По воде-то сподручнее будет. Река наша до Братского острожка, говорят, судоходна, а там через пороги страшные пробиваться надо, можно их посуху обходить. Так сколько потерь – разгрузить товар, пустые суда провести через пороги, потом опять загрузить! Обход – крюк немалый. Да и сам водный путь до Братского выведан плохо. Ни карты нет, ни лоции. Пришло, значит, тайное послание от Енисейского воеводы, а ему от самого государя – пройти реку нашу где вдоль берега, где по воде до самого Братского и всё-всё-всё разузнать про глубины водные, про берега для пристаней и верфей пригодные, про селян, что прижились там, сеют и жнут. А как по воде пойдёте, то лоцию чертить, а посуху смотреть, где какой проезд, а где ещё дорожки устроились, да береговую линию рисовать. А заодно наблюдать и собирать всё, что на слуху.