Несмотря на то что косвенные сведения намекали на это, слова монгола были важны – степняки к маньчжурам были ближе и знали больше.

Леонтий поблагодарил посла за важную информацию и обещал немедленно доложить о том в столицу.

…Серенгин возвратился в степь и в самых мелких подробностях пересказал всё хану о поездке и встречах.

– Мой хан, подарки воевода Кислянский не принял.

Тот вопросительно посмотрел на Серенгина:

– Как так?! Подарки были бедные? Испорченные?

– Он сказал, что жалованьем пожалован и ничем не скуден.

Хан хмыкнул, но ничего не ответил. О двойном налогообложении бурят не договорились, подарки не приняли, о маньчжурах подробно не расспрашивали, значит – сами знали.

– Зря встречались? Серенгин!

– Не зря, мой хан. Приём был торжественным и почётным. Уважение к тебе, мой хан, выказали заметное. Торговлю поддержали.

– И?

– Воздержимся от набегов и стычек. Понаблюдаем, а потом решим.

…Потом была осада Албазинской крепости, Селенгинска и Удинска, попытки прорваться к Иркутску. Потом случилось и вовсе непонятное – десятитысячный монгольский отряд осадил Тункинский острог, который защищали 43 человека. Месяц шла осада. Десять тысяч против сорока трёх!

Острог прикрывал путь на Ангару, а значит – на Иркутск. Очередной штурм шёл три дня и три ночи – отбились! Отбились! Это немыслимо, но отбились. Кислянский вместе с отрядом в 120 человек отправился на помощь тункинским казакам. Сто двадцать человек да сорок три против десяти тысяч!

Что же случилось, как смогла горстка храбрецов противостоять неприятельской туче?! Монголы – храбрые воины – осаду сняли и ушли в степи.

В исторических хрониках записано, что за подвиг казаков и Кислянского наградили отрезами кумача. А воеводе кроме того дали ещё серебряный ковш, соболей и китайские ткани…

…Очарой-хан не выдержал. Получив помощь из Китая, осадил забайкальские остроги. И тут случилась замечательная история. Составилось против монголов ополчение, в которое вступили буряты с ленских улусов, с реки Белой, Китоя, Иркута. Из Иркутска пришло 200 служилых, промышленных и гулящих людей. И обоз с боеприпасами в 80 подвод! В итоге разбили войско Очарой-хана в пух и прах.

Как в воду глядел хан. Вновь начались переговоры о совместных действиях против монгольских войск. Кислянскому поручено было вновь «всякие наши великого государя дела делать заодно».

А потом наступил мир…

Прошёл год после секретого задания на острове Ольхон на Байкале, где монгольские лазутчики искали котёл Чингисхана. Да что там прошёл – пролетел, промчал, проскочил. Когда день-деньской в постоянных трудах и заботах, дни и ночи мелькают. Иркутским воеводам на лаврах почивать не приходилось – дел невпроворот. Даром, что ли, Иркутский острог ставили на века? Да и не острог уже – рубленый город! Событий уйма, чередом валят проблемы большие и малые. То из Енисейска нарочный, то «немирные» из-за холмов выскочат, пасад пугают. Тогда служилые на башни забираются, к обламу[5] быстренько пристраиваются, огненный бой настраивают. А те, немирные, на конях погарцуют, сабельками помашут, что-то своё прокричат, да и назад за холмы и лес ускачут, а острожным что ночь, что день глаз не сомкнуть.

Опять же – стройка нескончаемая. Уже вроде и башни стоят, и амбары, арсенал и стены высятся, однако воевода – выдумщик! То одно, то другое ему подавай. Нонче решил кочи[6] строить, а как же – Ангара рядом, Байкал под боком! У воды жить, а до моря на телеге трястить – неправильно.

К Яндашу, князцу мирных бурят, заехать надо: когда ясак[7] взять, когда по дружбе поговорить, поесть-попить.