Сам он, впрочем, объевшимся себя не считал; больше того – немного гордился тем, что этой ночью не пришлось прибегать к помощи магии. Ресурсов собственного, молодого организма хватило, чтобы не посрамить чести сильной половины этого мира. А когда усталые, но очень довольные красавицы уснули, разметавшись на ложе, Громов еще и пару часиков урвал в тренажерной капсуле. Сам не ожидал такого от себя.

– Наверное, капелька мазохизма во мне все-же есть, – вспомнил Олег эту тренировку абордажника, и сержанта Никифорова, который руководил ею.

Зато энергии в нем с утра бушевало – целый океан. Вот он и расходовал ее потихоньку. Сначала на пикировку со стражниками, на въезде в город; потом на разговор с двумя почтенными стариками, которые оказались именно такими, какими их рисовала в своих рассказах Мира Ройт.

– Даже лучше, – удивился Громов, когда узнал, что четверых искателей, пораженных лучевой болезнью в последней стадии, трактирщик Мирт содержит бесплатно; и так же задаром, не ожидая отдачи, их лечит по мере сил лекарь Дауд.

Именно потому, что не ожидал здесь такого благородства и самоотдачи, Олег, в первую очередь, и согласился помочь этим несчастным. А там и сам загорелся – ведь каждое применение магии, к какой бы ветви искусства она не относилась, было хорошей тренировкой его способностей. Времени на развитие которых у него катастрофически не хватало. А вот капсула, а потом и синтезатор, которые притащили и разместили в трактире расторопные дроиды, несколько выбивались из общей картинки; не несли, казалось, рационального зерна, которым обычно отличались его действия. И его обмолвка – о том, что артефакты эти скоро отберут – была вполне осознанной. Олег действительно списал уже эти ценности, для Борска очень значительные, в безвозвратные потери.

И теперь даже немного гордился собой; понял, что в эдакого «Плюшкина» он не превратился, и что золото, артефакты и другое богатство для него не самоцель, а средство – ради достижения целей.

– Осталось еще эти цели определить, – подумал он, резко вскидывая голову.

На звук – на негромкое хихиканье, которое никак не ожидал от этого вот небольшого розыгрыша с борделем.

Смеялась Маша; все громче, и громче. Наконец, она не устояла – словно лишилась сил – и рухнула на скамью, уже всхлипывая.

– Ты чего?!

Теперь грозовая туча в лице Эльвиры нависла над ней. А Маша, сквозь остаточные порывы смеха, тянула руку в сторону Громова. И дотянулась-таки, ухватив за руку, и так объяснила свой неожиданный приступ веселья:

– Ты что, не поняла, что он нас разыгрывает? Смеется! И никакого борделя на самом деле нет… или есть?!

Пальчики девушки, не менее цепкие, чем у эльфийки, принялись выкручивать теперь ухо; точнее, обозначать это. Все же девушка ждала от Громова именно того ответа, который должен был успокоить и ее, и новую подругу. Но поначалу все же почти вонзила острые коготки в плоть; когда Олег начал объясняться:

– Вообще-то, бордель есть. Даже два. Ой! – больно же! – Машина рука расслабилась; девушка даже не поняла, по какой причине, а Олег, ухмыльнувшись, продолжил, – одним командует некая Элза. Он нам неинтересен. Девочки там… ну, это не важно. А во втором, для благородных, или тех, у кого в карманах звенит не медь или серебро, а золото, хозяйкой числится какая-то Мандалина.

– Числится? – сразу ухватила суть Маша.

– Да, – Олег оглянулся; убедился, что рядом с их столом никого нет, и махнул рукой, окутывая ближайшие метры пространства пеленой простейшего плетения тишины, – числится. На самом деле хозяином этого заведения является… являлся Гора Банг. Там же он хранил свои сбережения. В том числе и очень интересные вещички. Вот, думаю наведаться туда; за наследством, так сказать