Однажды декабрьским колючим утром Дед Мороз встал не с той ноги.

По правде сказать, Дедом Морозом Лукич «служил» всего третий год, и роль эта его тяготила. Хотел отказать директрисе, да не смог: ведь Снегурочкой выступала Машенька – так «про себя» называл тридцатилетнюю воспитательницу Марию Петровну пятидесятилетний Семён Лукич.

Вот уже два года он был тайно влюблен в неё, посылал восторженные взгляды, полные ласки и любви, а иногда дарил шоколадку к празднику. Но Мария взглядов не замечала, а над шоколадкой посмеивалась: «Семён Лукич, раскормите меня, потом сами же стулья чинить будете, когда они подо мной ломаться начнут!»

Семён Лукич работал в саду завхозом и, по совместительству, сторожем. Почти двадцать лет после смерти жены жил холостяком в небольшой квартире. Единственный сын его обзавёлся семьей и уехал за границу: звонил редко, а последнюю фотографию внуков прислал лет пять назад. Это фото, с подписью «Питеру семь лет, Сюзи три года», прислонилось к пожухшим обоям на тумбочке возле продавленного дивана. Именно на внуков всегда смотрел Лукич, едва проснувшись.

Вот и сегодня, одарив теплом фотографию, он глянул на часы на стене. «И чего поднялся в такую рань! Всего полпятого…» – пробурчал, и пошлёпал на кухню. Включив чайник, сел на табурет у окна и погрузился в сереющую даль…

Перед глазами стояла Машенька – задорная, с неярким румянцем, она так заливисто смеялась. Что он мог ей предложить? Зарплата – не для семейного человека. В квартире всё скромно – последний ремонт делал ещё при жизни супруги. А красиво ухаживать за женщинами Семён Лукич никогда не умел…

Накануне новогодних праздников директриса наставляла Деда Мороза и Снегурочку:

– Вы уж постарайтесь, чтобы живенько и весёленько вышло.

В понимании директрисы это означало залихватски гоготать и уложиться в отведенное время – строгих тридцать пять минут. Впрочем, от Лукича не требовалось много: выйти по третьему зову, ёлку зажечь посохом да деткам подарки вручить. Этот самый «сценарий» отыгрывали в садике несколько лет подряд. Но Машенька Снегурочкой была впервые…

Начались утренники замечательно – младшие группы восторженно визжали, а Дед Мороз изо всех сил балагурил и шутил. Снегурочка улыбалась и розовела, и Семён Лукич отчего-то думал, что эти улыбки – для него. Вечером он зашёл в воспитательскую:

– Мария Петровна… Мне… Я… – он мялся на пороге, не решаясь подойти ближе.

– Семён Лукич, вы говорите, – не отрывая взгляд от бумаг, сказала Мария, – мне на завтра нужно сценарий доработать, там группы постарше и потому немного иначе будет…

Лукич насупился. Молча положил на стол красную коробочку и торопливо ушёл. В коробочке притаились шоколадка и записка с признанием.

Утром другого дня он искал перемены в лице или действиях Машеньки, но ничего не замечал. Всё как обычно.

А после всех утренников, которые прошли «уже не отлично, но тоже хорошо», в сторонку его позвала Степанида, садиковская кухарка.

– Семён Лукич, ты бы бросил это, – шепнула она и протянула ему записку.

– Как?! – сдавленно произнёс Семён Лукич, задохнувшись натянутой бородой Деда Мороза.

– Да не читала она её! – Степанида воткнула ему в руку бумажку. – Не ест твоя Машенька шоколад, пойми ты. Оставил бы девку в покое! Не срамно ли в твои годы на молодых смотреть?

– А что мне, на тебя смотреть что ли? – взвился Семён Лукич. – На кого хочу, на того и смотрю!

– Как хочешь, Лукич, – Степанида покраснела и отвернулась, – да только не пара она тебе.