Вернулись из Мюнна под вечер Северин, Виктор, Миша. Докторус наш уже начал гонорары получать, натуральными продуктами, хорошо пристыдила народ экономка, правильно, халява – очень заразная болезнь, причем хроническая. От неё никакой лекарь не поможет. Еще Миша был доволен темпами строительства банно – прачечного комбината, но озадачен внутренней отделкой. Древесиной баронство было небогато. Небольшие лесочки на верхушках холмов было просто жаль изводить.

Решили лес по всем холмам рассаживать, сосны любят песчаную и меловую почву, а рассада вон она – под деревьями растет, от недостатка света погибает, сосны светолюбивы. Должны там жить звери, птицы, грибы, ягоды селяне собирать. Лес тоже кормилец. Плодородной земли мало очень, вся распахана, крестьяне уже с трудом могут прокормиться. Кругом одни болота, да пустоши песчаные. Северин решил расширять посевные площади за счёт пустошей: завозить туда торф, навоз и птичий помёт, золу, перепахивать, делать это будут крестьяне до самого снега. Смесь песка, торфа, органики даст хорошую основу, потом пару лет бобовые там сеять. Земля дороже любого золота, этот товар не производится, это вечный ресурс, если с умом распоряжаться.

Наш Гефест – Виктор всё таки умудрился на болоте наладить добычу ценнейшего ресурса в этом времени – железа. Кстати, оно так и называлось – Ржавое болото. Вот нравится железосодержащим бактериям там жить и питаться, производя залежи руды. Никогда не знала, что существует болотная руда. Говорит, зимой плавить начнут. Утерпят до зимы они, как же.



Кузнец наш, деревенский сердцеед и красавчик Бер, прямо духом воспрял, у него самого и местного населения нет денег на покупку железа, поэтому работы мало: ремонт орудий труда да из старого новое перековать. Своё железо будет, развернёмся!

Девушки вернулись с заготовок с огромными тюками подсушенного мха, на краю болота грузили в телеги. Пока складировали в нашем пустом сарае. Зимой этим же девушкам будет, чем заняться. Дренажные канавы сделали досягаемыми огромные запасы торфа и руды. Как только заготовки закончатся канавы перекроют, до следующего сезона добычи. Северин посоветовал, чтобы сохранить биогеоценоз. Торфозаготовки продолжили, только уставших людей сменили, топлива много не бывает. Торф верховой еще на удобрение пойдёт.

На крутом берегу реки, подальше от деревни на выходе из озера, гончар Гуннар глину брал, изделия его были грубоватые, добротные, в хозяйстве незаменимые. Заказали ему много горшков с точно подогнанными крышками, плитку керамическую, кирпичи сильно закаленные велели делать, обещали все купить. Столяр, плотник и бондарь сидели практически без работы – не было древесины. Нужно искать, где закупать. Зимой старосте работы мало, дадим коня доброго и пошлём в командировку. Пусть ищет.

Мирные, простые, жизненные заботы, всегда бы так: творчески, с выдумкой хозяйствуй, уважай трудовое крестьянство, будь запаслив – и будет тебе тихое счастье! Так нет же, за свою ложку мёда в этой бочке жизни еще сражаться надо. И неизвестно, что страшнее – чума, голод, междоусобица, война с соседями?


Глава шестая.


Этот случай мог бы и не произойти. Если бы я не была так влюблена в свои новые роскошные, длинные, пышные и густые волосы. Всю жизнь мои три волосинки в шесть рядов приходилось маскировать модными стрижками и объёмными средствами. Теперь я обладала великолепной шевелюрой, и гордилась этим неимоверно. Такая роскошь требовала тщательного ухода. Идалия обещала сделать репейное масло, если обеспечим её ингредиентами.

Вот в чем, в чем, а в репьях в округе недостатка не было. Верена летом заприметила полянку с особо наглыми многолетними экземплярами, чем старее корневища, тем больше в них накоплено питательных веществ. Уже сентябрь, силы они набрались, и я с Вереной увязалась вслед за Руди, Отто и Гансом. Ребята поехали вывозить третий укос сена с луга, а мы копать репухи.