Всё выглядело скромно, если не сказать больше – ничего сверх необходимого. Никаких драгоценных украшений, только функция. Странно, все- таки знать на личное оружие средств не жалела. Я совершенно забыла о ящике с холодным оружием, который я обнаружила на мансарде, перебирая вещи бывших хозяев перед ремонтом.

– Север, Виктор, идёмте со мной, поможете. У меня наверху коллекция оружия, нужно ящик спустить.

– Только женщина могла забыть, что у неё такие сокровища есть. Про бусики небось бы не запамятовала!

– Да, богато! Это более поздний период, век ХV – ХV1, смотри Север, дамасский клинок, узор типа древесных колец на лезвии, видишь? Ножны с филигранью.

– Вить, смотри кабошон какой крупный на рукояти, неужели настоящий сапфир?

– Это целое состояние у тебя Линда на чердаке лежало.

– Эмма, ты плачешь? Что случилось? Я тепло обняла её за худенькие плечи и отвела в сторонку.

– Не обращай внимания, вспомнилось… Вот тут в холле на правой стене ковёр висел, на нём эта коллекция оружия была развешана. Когда война началась, стало ясно, что братья скоро уйдут на фронт. Решили самые дорогие вещи упаковать, с виду убрать. Я и Вальдемар оружие со стены снимали, в ящик со стружками складывали. Наши руки соприкасались иногда, Он смотрел на меня так внимательно, как будто видел впервые. Глаза тёмно – синие у него стали, как этот сапфир. Он рыжеватый был, такие волосы русые с рыжиной, я так хотела их погладить, прикоснуться, у меня даже ладони горели и вот… и сейчас… Эмма, всхлипывая, показала свои маленькие ладошки, контрастно красные рядом с белоснежными запястьями.

– Почему, почему я этого не сделала? Я семьдесят пять лет задавала себе это вопрос. Не было дня, а в некоторых днях и часа, чтобы я себя не спросила. Думала, недолго мне уже осталось. И вот опять… снова придется жить.

Её тихий голос проникал в самую душу, заставляя каждого из нас пожалеть о своём несбывшемся. Накал чувств, пронесенных этой маленькой женщиной через очень долгую, одинокую жизнь, потрясал. В файле «Эмма» появилась информация: уникальная эмоциональная память, психосоматика на уровне сопоставимом с появлением стигматов. Способность к жертвенной любви служению – агапе*.

Редко кто умеет так любить. Я так точно – нет. И семья у меня благополучная, полная. Замуж до 37 лет успела три раза сходить. Животных обожаю. А вот любить так, чтобы душа звенела – нет, не моё это. Недаром последний муж, хорошо отметив удачный перегон авто, каждый раз пьяненько жаловался, что не люблю я его, такого хорошего. Вот всех люблю, но помаленьку, а кого – то одного и сильно – нет… Нет, нет, и нет!!! Боюсь.

– А почему, ты задумывалась, почему?

–Господи, Эмма, что я вслух говорила?

– Мысли читать не умею. Спасибо за поддержку, Линда. Ты все – таки подумай, вспомни, почему ты боишься любить. Уверена, это важно.

Мы даже не заметили, как вошёл Андрей с полными руками пыльных свитков. Он привлек наше внимание возгласом:

– А замок этот с секретом еще с давних пор.

Как притянутые магнитом собрались и расселись у стола, где мой брат аккуратно раскладывал документы. Рассказ захватил нас, Эмма успокоилась, я поглаживала её по узкой спинке. Основатель рода, безземельный рыцарь по имени Гилберт был награжден своим сувереном приличным куском земли с девятью крестьянскими семьями за военные подвиги. Скорее за захватнические набеги.

Как водится, стал строить донжон, башню-крепость. При строительстве фундамента, на глубине, наткнулся на камень правильной формы, совершенно нехарактерный для местных известняковых пород. Гилберт посчитал это добрым знаком, и, заглубив его еще вниз, положил в основание башни. Так писал его правнук, первый в семье овладевший грамотой. С его записей 1280 года от Р.Х. начиналась родовая книга. Спустя еще время замок был захвачен добрым соседом. Причина в междоусобице из за непонятно кому принадлежащего намытого песком острова, посреди петляющей реки, границы обоих владений. Пытались спастись, уйти подземным ходом и вдруг заметили ход, которого прежде не было. Поскольку женщины горячо и громко молились, то решили – это помощь Господа, в ответ на молитвы. Люди тогда легко верили в чудеса и не сомневаясь, вошли туда.