И вот теперь он должен был убить этого человека.

Он выследил его, когда «Гайдн» шел по вечереющему проспекту, держа в руке скрипичный футляр. Владимир знал, что в нем нет никакой скрипки, а лежат части винтовки с оптическим прицелом. Точно такой же футляр держал в руках и он сам. Привычными движениями он извлек из него все части и быстро, четко, как на тренировке, собрал винтовку.

Это была особая снайперская винтовка, изготовленная по разработкам главного конструкторского бюро ГРУ на базе бесшумной автоматической винтовки «Винторез», модернизированная в соответствии с последними мировыми стандартами оружия войск специального назначения. Возможно, это было не самое лучшее оружие, находящееся в спецхране «Капеллы», но Свиридов счел его наиболее пригодным в контексте сложившихся обстоятельств.

«Гайдн» свернул в переулок к своей официальной квартире. Иногда он позволял себе ночевать здесь. Здесь его и подкараулил такой же, как он, киллер отдела с благозвучным музыкальным названием «Капелла»…

Аня взглянула на него пустым, ничего не выражающим взглядом – и вдруг этот взгляд прояснился до пугающего своей обнаженностью потрясения.

– То есть как… убит? – выдавила она.

– Как-как, – бормочущей скороговоркой выдал Свиридов, – так, как вы рекомендуете мне презентовать мою скромную особу господам Страдзе и Бахтину. То есть пулей в лоб.

Он глотком допил свой кальвадос и договорил на одном коротком выдохе:

– И, судя по всему, убийцей была женщина.

– Почему вы так думаете? – быстро спросила она.

– Потому что я могу отличить женские следы от мужских.

Перед дверью луньковской квартиры натоптано, но только в одних следах отпечатки засохшей грязи, как после дождя. Дождь прошел сегодня утром, значит, эта женщина приходила утром. Я, конечно, не Шерлок Холмс, но мне известен распорядок дня и привычки Лунькова – в такое время он просто не открыл бы незнакомому человеку…

– …будь этот незнакомый человек мужчиной, – уверенно договорила Аня. – Надеюсь, вы не считаете, Владимир, что это я убила Евгения Александровича?

– Чтобы считать, нужны доказательства. У меня их нет, – невозмутимо сказал Свиридов. – Конечно, у вас могут быть некоторые мотивы для убийства Лунькова, например в случае, если вы вышли на меня не через него, а через какое-то третье лицо, а предпочли, чтобы я думал именно так. В таком случае засвидетельствовать подлинность вашей вымышленной ссылки на него Женя может только двумя способами. Либо ложью за деньги, либо своей красноречивой смертью. Как он и предпочел поступить.

Глаза Ани негодующе вспыхнули, тонкие ноздри затрепетали, и она приоткрыла было рот, чтобы, вероятно, достойно ответить на эту дерзкую выходку Влада, но он, предупреждая ее гневную тираду, тотчас же добавил:

– Конечно, я не ставлю под сомнение искренность ваших слов (пока у меня нет оснований подвергать ее сомнению, добавил он про себя), просто у меня такая несколько нескромная манера оперировать вслух возможными и даже невозможными толкованиями происшедшего. Все дело в том, что я все-таки не учитель в школе для умственно неполноценных детей, не слушатель сельскохозяйственных курсов и не священник на исповеди. Мне приходится отпускать грехи по-иному. Вот в чем загвоздка, Анечка.

Она неожиданно мягко улыбнулась и спросила, доставая из пачки последнюю сигарету:

– А вам никогда не приходила в голову мысль сниматься в кино?

– А что, вы считаете, у меня получилось бы?

– Уверена в этом, – серьезно ответила она.

Они сидели в «Белой акуле» до сумерек, болтая о пустяках и словно притираясь, присматриваясь друг к другу. Свиридов всегда считал невозможным работать на совершенно незнакомого человека, который пусть платит и большие деньги, но играет по совершенно непонятным для него правилам и руководствуется сомнительными мотивами. Здесь же на первый взгляд все было кристально ясно и разворачивалось словно по сюжету банального голливудского боевика: потерявшая семью девушка наняла киллера, чтобы посчитаться с убийцами своей семьи.