– Что предпочитаешь? Пистолеты? Плазмеры?

– Винтовки и дробовики.

– О, у меня как раз есть кое-что для тебя, – Бад тут же нырнул под витрину и достал дробовик. Чёрный, ребристый, словно с картинки.

– Это…

– Шкуродёр, – ответил за продавца Джон. – Облегчённая версия свежевателя. Редкий образец. Где достал?

– Достался по каналам, – ответил Бад.

– Но это первая версия, – сказал Джон, вертя оружие в руках и осматривая его со всех сторон. – Сильно облегчённая, далека от оригинала.

– Вижу руку мастера…

– Хватит, – остановил его жестом Джон. – Хочешь, чтобы я что-то у тебя взял – убеди меня. Сам же сказал, мастер. – Бад убрал улыбку и, став серьёзным, скрылся в коморке.

– Последние ежи стали на дыбы. Ты сколько душ дьяволу за это отдал? – спросил Джон, когда Бад вернулся и выложил на стол ствол под названием "Ожог". Простое название, не сильно пафосное, но само оружие было впечатляющим. Это была заброшенная ветвь вооружения, которую в своё время заменили плазменные аналоги. Суть "Ожога" в том, что снаряд не плазменный, а термальный, действующий, подобно мощному резаку. Он был схож с плазменным вооружением, но после него оставался расплавленный металл или другой элемент, переходящий в жидкое состояние при высоких температурах.

– Сколько? – игриво спросил Джон.

– 20 кусков. Но для тебя, Беркут, отдам за 17.

– Мы не знакомы, – смутился Джон.

– О тебе ходят слухи в определённых кругах. Среди нас, оружейников, только хорошие. Ты наше дело уважаешь и слово держишь. Так что за 17.

Джона одолевала жадность. Деньги у него были, и если нужно, можно взять аванс у Юрия. Беркут прикусил губу, раздумывал и всё-таки решился. Громогласное «беру», и 17 тысяч кредитов ушли. В знак доброй воли, продавец подогнал два ящика с боеприпасами.

– Это что? – Харон рассматривал "Ожог", пытаясь то ли вспомнить, то ли понять, что у него в руках.

– Это "Ожог".

– "Ожог"? – переспросил Харон. – А! Вспомнил. Мы его называли "Плавильня". Броню и скафандры только так плавил. Но его перестали использовать в войсках. Корпы тоже не берут на вооружение. Плазма его вытеснила к чертям. Я, конечно, слышал, что ещё есть образцы. А тут прям новый.

– Остались небольшие производители, они "Ожоги" малыми партиями периодически выпускают на рынок. Раритет, сам понимаешь. Ну, покрасовались и хватит. Ты всё взял?

– Да, всё собрал, – ответил Харон.

– Да, всё. Вещи в каюте. Корабль здесь будет на капитальном ремонте. Но я взял "Копьё".

– Летает хоть? А то я тебя знаю.

– Ещё как летает. Остальное на капитальном ремонте.

– Капитальный ремонт? Да у тебя столько денег нет.

– Почти капитальный. Не суть, – отмахнулся Харон, поворачиваясь к приборам.

– Ладно, заводи свою тарантайку.

Платформа загудела и двинулась по рельсам. Врата открылись в переходник, и корабль оказался в безвоздушном пространстве. Проехав немного, платформа выкатилась в вечную пустоту. Двигатели завыли, и корабль поднялся с платформы. Крен и курс были заданы, судно повернулось, и двигатели снова завыли, двигая корабль среди звёзд.

До внешних систем пришлось лететь через пять ворот. На одних пришлось заплатить кредиты, отчего скупой Харон сильно материл связиста.

– Какого черта? С каких пор? Идите вы на! – возмущался он.

Уже во внешних системах нужно было быть осторожнее, здесь часто встречались патрули ВКСФЗ (Военные Космические Силы Федерации Земли). Для этого Харон придумал историю про полёт к кредитору. Кредиторов нигде не любили, так что в случае встречи это было бы хорошим алиби.

К счастью, всё обошлось. Два дня полёта прошли спокойно. Патруль встретился всего один раз и просто сканировал корабль, ничего больше. У предпоследней системы пришлось немного помотаться. Нужная планета находилась в карантинном секторе, и попасть туда стало проблемой. Они прыгнули на собственном двигателе к краю системы, все сканеры, радио и подобное оборудование были вырублены. Корабль стал глухим и слепым, но и заметить его теперь было сложнее. Так они летели ещё день по краю.