Волки!

Ночь 9-ого декабря. Среда

Согласно пророчеству, в день Рагнарёка (гибели богов)

огромный волк Фе̒нрир освободится от своих пут и

проглотит Солнце, погрузив мир во тьму.

Из германо-скандинавской мифологии.

В окнах деревни зажигались огни. Люди выходили из домов. Многие были с ружьями, при чём ружья были не только у мужиков, но и у женщин. У кого не было ружей, те светили факелами и слюдяными фонарями с горящим огарком внутри. От пляшущего огня стёкла изб как будто плавились. Рябинин и Жуков смотрели на это зрелище, как на карнавал, и не знали, что им делать. Так и стояли вкопанными возле своей машины, пока сзади не услышали голос бабки Улиты, вышедшей на крики и огонь.

– Думала пожар случился, а это, видать, возвратились наши охотнички. Только не понять: удачная была охота или нет. Ох, чувствуется последнее. Прогневили мы Создателя!

И не слышно, шевеля бескровными устами, начала креститься. Тем временем показались и сами охотники. Две верещавшие лошадёнки пытались вырваться из-под опеки твёрдо державшего их за вожжи Хлура Зотова. Как древнегреческий возница колесницы, он, напрягая каждый мускул, страшно гримасничая, стоял, чуть поддавшись назад, на розвальнях с намотанными на рукавицы вожжами. Треуха на нём не было, может, потерял, а может, упал в сани. На самих санях вповалку лежали горе-охотники. Не доезжая до машины метров пятьдесят, Хлур с неимоверным усилием, натянул вожжи так крепко, что лошади привстали на задние ноги и, подчиняясь фантастической мощи мужика, наконец, встали.

– Тппрру! Стой! – скомандовал охрипший Зотов. Жуков и Рябинин ринулись навстречу к ездокам. Когда они прибежали, там уже толпился немногочисленный народ деревушки. От лошадей шёл пар, с морд на снег обильно падала пена и лошади хрипло и тяжело дышали, быстро втягивая и расширяя свои рёбра. Зотов привязывал вожжи к торчащей из-под снега кочки замысловатым узлом. Никто ничего не спрашивал. И так всё было ясно. Произошло то, что никогда не происходило: волк одолел человека. Вместо шести охотников в санях оказалось лишь четыре, считая и Хлура. Один тихо стонал и держался рукой за правое бедро, которое в свете факелов и фонарей, казалось пропитанное маслом, но все понимали, что это кровь.

– Потерпи, потерпи, Яша, – сказал подошедший к нему долговязый Лаврушка Фролов и по-отечески похлопал его по плечу.

– Мужики, чо стоим-то? А ну помогите, – зыкнул Игнашка Буров.

И тут сразу отыскалось несколько помощников, среди которых был Рябинин с Жуковым.

– Эй, кто тут рядом живёт, – взял инициативу в свои руки Жуков. – Одеяло какое-нибудь побольше принесите.

– Федька, живей неси давай одеяло, которое на печке, – сказала зычным голосом крепкая, ещё не старая женщина с ружьём на спине подростку, видимо, своему сыну. – Федька, большеротый со смышлёными глазами мальчишка, бросив факел на снег, кинулся в ближайшую избу, помещавшуюся как раз напротив саней. Через минуту он вернулся с просторным шерстяным одеялом. Дожидаясь его, Хлур Зыков, Игнат Буров и Лавр Фролов печально глядели на стонущего товарища, ничего не предпринимая для его помощи. Но как только появилось одеяло, пошла суетливая работа. Хотели сразу Яшку переложить на одеяло, но он так закричал, что решили переменить тактику. Жуков предложил вообще не трогать больное бедро. Насколько будет возможно запихнуть под спину одеяло, потом, взять Яшку подмышки и затащить на оставшуюся часть одеяла. Так и сделали. Пришлось Яшке потерпеть. Но он уже не кричал, а лишь, стиснув зубы, глухо стонал. Когда же он был затащен на одеяло, мужики, что покрепче: Хлур, Жуков и два местных детины, ухватив руками концы, потащили его в дом Федькиной матери. Ещё до их прихода Фёкла, так назвал её один мужик, кстати, весьма расторопная баба, засветила побольше лучин и набросала в жаровную трубу самовара угля, чтобы вскипятить воду. Когда раненого втащили в горницу, Фёкла сказала, что так, как кровати у неё нет, а лавки не так широки, то Яшку надо класть на пол, на который она наложила половиков. Кроме четырёх тащивших мужиков, в избу вошли Федька и местная знахарка тётка Аксинья. Остальных, в том числе и двух охотников она прогнала. Когда все вернулись к саням, Буров и Лаврушка поведали жителям деревни свою бесславную битву.