Виктору казалось, что он проторчал в ванной минут сорок. А когда выбрался из неё, то обнаружил, что прошло только двадцать пять минут. Достав из углового столика пульт и распластавшись на кровати, он повертел устройством в руках, а затем, припомнив, что телевизор не показывал, улёгся. Не стоило ему засыпать, но, впервые за долгое время почувствовав тепло, тело вдруг обмякло, веки потяжелели, и сознание неминуемо погрузилось в сон.

Когда Плацтер понял, что оказался в кошмаре, то ничуть не удивился. События повторялись в тот злополучный день – слишком тёплый и солнечный, чтобы походить на реальность. Все толпились в гостиной, нарядные и деловые, распивая напитки и обсуждая насущные дела. Столы ломились от угощений. Виктор, заприметив на одном таком контейнер со шницелями и кукурузным хлебом, где-то глубоко в душе просиял.

"Надо бы припрятать шницели, пока гости не уйдут, чтобы потом отдать Эйдану. Он ведь так их любит", – заключил Плацтер. Но стоило ему об этом подумать, как бабуля Элли подошла к шницелям и унесла их к гостям. Виктор полным тоски взглядом проводил тёщу. "Так и скажу ему: "Твоя любимая бабушка вконец распоясалась и раздала их гостям", – подумал он. Но внезапное и столь печальное открытие, последовавшее за этими мыслями, невероятно огорчило Виктора, и невыносимая горечь спалила ему грудь.

Вдруг среди гостей мелькнуло лицо, худощавое, смуглое, с враждебными и глубоко посаженными глазами, и следом среди вереницы толпившихся соседей выросла сухопарая фигура с покатыми плечами. Стоило Виктору завидеть его, как сердце с болью замерло, и необъяснимый страх разом сковал тело.

Раздался стук в дверь, и Плацтер с хриплым стоном вскочил. Он различил за дверью голос Бекки и, проведя ладонями по лицу, поглядел на наручные часы, а затем начал одеваться. Это был кошмар. Только и всего.

– Мистер Плацтер! – Коннелли вновь постучала в дверь. – Мистер Плацтер!

Виктор поспешил к выходу и открыл дверь, завидев низкорослую фигуру служивой. Однако Бекки и не думала выпускать его из номера, перегородив проход. В руках она держала зимние ботинки, которые тут же протянула федеральному агенту.

– Ну уж нет, так я вас не выпущу, – усмехнулась Бекки. – Обуйтесь.

– Спасибо. А верхней одежды случаем не нашлось?

– Увы. Ноги у вас не такие огромные, как казалось поначалу. А вот одёжки ваших размеров в магазине не нашлось. Разве что вещи Ииски. Он, пожалуй, единственный в городе, кто будет всё ещё крупнее вас. Но Ииска вряд ли вам даст поносить своё.

Виктор на это только хмыкнул и, последовав за лейтенантом на улицу, уселся в автомобиль. Закинув таблетки в рот, он пустым взглядом уставился в окно, рассчитывая, что Бекки не будет докучать ему болтовнёй. И это сработало. Живая и задорная Коннелли взобралась внутрь и уже было раскрыла рот, как тут же притихла и завела ключ зажигания.

– Вам лучше поспать.

Плацтер сперва ничего не ответил и уже сомкнул веки, но затем из груди его раздался долгий выдох. Он поднял голову. Некогда было спать.

– Где криминалисты?

– И они, и шериф на месте происшествия. Мы уже провели судебно-оперативную съёмку. Фотографию и схему расположения Медвежонка-Джеки, то есть тела, мы вам выслали. Если не ошибаюсь, то электронный вариант протокола осмотра места преступления тоже.

– Я получил его по факсу, всё верно. Удивительно, что тело унесли от города почти на десять миль. С какой целью?

– Будто убийцы хотели скрыть само убийство, – задумчиво произнесла Бекки.

– Тогда они бы спрятали тело, а не развешивали его на ветви. Вторую руку так и не нашли?

– Нет. Пока нет.