Мне были неприятны эти слова. На нашей улице я считался местным дурачком, который, бывает, говорит о том, чего ему не говорили. Талантом это назвать сложно, да и пользоваться им я не умею. Здорово путает, но иногда кажется полезным.

– А если я докажу тебе, что это правда?

Мама смеется и берет мои ладони в свои. Они тёплые и пухлые.

О чем я вообще говорю? Ты собрался отвести ее к этому старику? О чем ты только думаешь, Говен?

– Боюсь, у тебя не получится. Совсем недавно я получила от него письмо, где он пишет, что совершенно не понимает, как мы продолжаем жить в Бронде. Рассказал, как там тихо и спокойно за морем, словно насмехался.

– Старый дурак, – засмеялся я. – Совсем свихнулся там со своим Самбором!

Мама удивилась и одновременно нахмурилась.

– Откуда ты…

Я резко подскочил.

– Я был вчера у него дома и разговаривал с ним. Если не веришь – пойдем к нему и всё увидишь.

Я потащил мать к дому Деяна почти насильно. Она оборачивалась на мимопроходящих людей и виновато кивала головой. Ей всегда была важна репутация нашей семьи, она знала, как сильно это важно для Санны, а я вечно ставил их в неловкие ситуации. Но в этот раз мне нечего было бояться, я наконец не чувствовал себя одиноко после появления Деяна и Самбора.

– Говен, прошу тебя, давай вернемся домой, – кряхтела мама, когда мы пробирались через шиповник.

Я еле открыл внезапно просевшую дверь и оказался в заброшенном доме, в котором будто никто не жил несколько лет. Крысы стайками разбежались по щелям, опрокидывая всё на своём пути. На кухонном столе покрылись от влажности мхом посуда и книги, на полках запылились стекляшки и бегали выгнутые жуки, поедая суетливых муравьев. Всё в этом доме пропахло сыростью, сквозь пол прорвался шиповник и корни дворового абрикоса.

– Не можем быть, – пробормотал я.

Коснувшись ветхих перил, я понял, что мы первые, кто побывал здесь за много лет. Чувство стыда и непонимания с головой захлестнули меня.

– Не знаю, как ты узнал и насколько много ты знаешь, – произнесла мама, протягивая мне детскую кофточку. – Но мне давным-давно пора забыть о них. Я больше не хочу ворошить прошлое. Они заслужили покой, а мы должны принять их отсутствие. Извини, что так мало говорила с тобой. Видимо, это воспитало в тебе что-то, что терзает тебя.

Она поцеловала меня в поникшее плечо и медленно вышла из дома. Боковым зрением я видел, как мама вытерла слезы и обняла себя руками. Боль и страдания она нашла здесь в последний раз, здесь и оставила. Люди, которые жили тут, умерли, я видел лишь иллюзии и разговаривал с ним же. И всё это для того, чтобы убедиться в том, что я способен лишь размышлять и выдумывать. Строить воздушные замки, как любит говорить Санна.

Я долго пробыл в этом доме, еще много раз всё осмотрев. Дом перестал дышать и погряз в тишине, даже крысы замерли под полом.

– Я не просил всего этого, – шепчу себе как молитву, – а значит, и не обязан принимать твои дары.

Дома я попытался всё забыть, перестать мучить себя бесполезной виной. Мама весело щебетала с соседками на улице, а Санна бродила из комнаты в комнату, собираясь на охоту. Она не была злой, наоборот, улыбалась мне и шутила, вела себя как обычно, задорно. Я совсем перестал понимать происходящее. Словно все вокруг притворялись кем-то другими.

Вернувшись к работе, я загрузил себя настолько, что думать о глупостях не было времени. Мысли восстановились, как и силы. Иногда я даже ловил себя на том, что приятно общаться с незнакомыми людьми.

Мой отец был таким же, как и я, но все считали его простаком и сказочником. Он рассказывал интересные истории и развлекал ими детишек во дворе, весело напевая о орках-танцорах в зеленых бусах и как лились из их рук звезды, даруя красоту и богатства. Истории его стали хохмой в городе, байками, над которыми смеялись и под которые засыпали в колыбелях дети. На могильном камне его была выбита фраза «Танцующий с орками». Забавно и непонятно.