Роман осмотрелся по сторонам и прошагал со своей ношей в ванную. Санузел был совмещенным, поэтому тесноватым, так как вместо привычной душевой кабины стояла классическая ванна. Ребенок, словно почувствовав, что они в этой комнате из-за него, поднял голову и внимательно посмотрел по сторонам. После этого хмуро посмотрел на взрослого.

– Никитос, нам нужно смыть запах того места, откуда мы тебя забрали. Потом домой поедем. Согласен?

Получив утвердительный кивок, Роман скинул полотенце на желтоватое от времени дно ванной и наклонился

– Тогда слазь, – как ни удивительно, малыш послушно встал на постеленную ткань, – так, взрослые мужчины раздеваются сами, да? Давай, я снимаю рубашку, а ты – майку?

Вера, прислонившись к косяку с восхищением наблюдала как легко и непринужденно Роман взаимодействовал с ребенком. В отличие от нее, он совершенно не паниковал. Уверенно говорил с малышом, как со взрослым. И тот – слушался! Большого незнакомого дядьку. Откуда педагогические таланты в «золотом» избалованном парне? Есть свои дети? Отчего-то эта мысль неприятно кольнула.

Чтобы добиться избавления от пижамы, Роману пришлось раздеться до боксеров. Его это ничуть не смутило, он непринужденно настроил воду в душе и направил на ребенка. Намереваясь вымыть как следует, чтобы избавиться от удушливого кислого запаха детского дома.

– Вер, ты чего там зависла? Я знаю, что охренителен даже сзади, но мне нужен шампунь.

Насмешка позволила отмереть и перестать пялиться на роскошную рельефную спину и мощные руки.

– Эго у тебя охренительное, – проворчала она, наливая жидкость в подставленную ладонь.

– И не только, – подмигнул Рома, заставив ее засопеть от возмущения, – я такой везде.

– Не истерся еще от безжалостной эксплуатации? – Вера налила гель на найденную в пакете губку и начала осторожно водить по худенькому тельцу. Ребенок хмурился, но терпеливо сносил все манипуляции.

– Что ты! У меня прекрасная регенерация. А еще я выносливый. Ни разу жалоб не было.

– Болтун ты, – беззлобно проворчала она, – Никитушка, вытяни ручку, я ее потру. Вот так. А дома я куплю уточек, мы наберем ванную с пеной и будем запускать их, да? – огонек интереса в светлых глазах дал понять, что она небезнадежна в вопросах взаимодействия с детьми.

Перешучиваясь и болтая, в четыре руки, они вымыли ребенка как следует. Оказалось, это не так страшно, как Вера думала. Мажор был непринужден и весел, разве только ноздри нервно подрагивали, словно он все еще принюхивается к пахнущему уже детским шампунем ребенку. Но Вера подумала, что просто ищет к чему придраться и махнула рукой. То, каких усилий ему требовало скрыть изумление, она не заметила. Завернула порозовевшего мальчугана в банное полотенце и хотела было попытаться взять его на руки, но Рома ее опередил.

– Вер, он тяжелый, с непривычки особенно. Давай пока я возьму. Тем более – в дверь стучат. Иди.

Он вынес зевающего ребенка в спальню, а ей ничего не оставалось как пойти открывать. На пороге стоял тот самый седовласый адвокат. Поздоровавшись, он протянул ей пухлый конверт:

– Здесь паспорта, свидетельство о браке и решение суда на усыновление. И вот, еще просили передать, – протянул он несколько пакетов с логотипами, – не смею более беспокоить. Хорошего вечера.

Не успела она рот открыть, чтобы хотя бы поблагодарить, как мужчины и след простыл. Ничего не оставалось, как захлопнуть дверь и идти в спальню. А там Рома во всем своем почти обнаженном великолепии, завернул засыпающего ребенка в свою рубашку и откинувшись на подушки, баюкал на руках.

– Ты даже одежду предусмотрел, – шепотом произнесла Вера, протягивая пакеты, – я вот не сообразила.