Кто-то зажёг факел и стал наступать на вырколака. Глупцы. Огонь только раззадорит его. Шерсть обдало жаром. Михей хотел бы отстраниться, но не мог. Он ничем не управлял, не мог ничего сделать. За что ему это?

«Михей, снова этот вопрос? Это наша судьба. Волчья участь». – «Она самая».

Он тяжело вздохнул. Просто следуй судьбе. Волчий отрок с волчьей участью. И это не изменить. Они спасение Седмиградья. Пора это запомнить.

Вырколак споткнулся и упал в ров. От неожиданности он зарычал – сила его рыка снесла нескольких мальчишек перед ними. А после он резко запрыгнул в редут и принялся, не сдерживаясь, разрывать юнцов на части. В ход шли лапы, пасть. Он кусал, драл, разрывал, не оставляя ни шанса для спасения. Всё, что мог делать Михей, это наблюдать, надеясь, что он сможет отстраниться. Но этого не выходило. Ларва была права, они сливались, вырколак подавлял его, желал стать единственным. Кровь. Пот. Слёзы. Плоть. Михей ощущал всю боль, что они дарили каждому убитому, разрывая его на части. Это сводило с ума, но чем больше вырколак убивал, тем сильнее Михей упивался восторгом.

Двадцать юнцов канули в небытие. Растворились в предрассветных лучах. На мгновение вырколак остановился, смотря на испаряющуюся форту – золотое свечение улетало вдаль, даря умиротворение. Мимолётный момент спокойствия среди творящегося хаоса.

Вырколак ощетинился – он что-то учуял или услышал. Михей заметил, как со стороны леса на войска Влада полетел град стрел. Где-то в лесу прятался отряд янычар – и лучше будет, если Михей и вырколак найдут их. Это ярое желание чужой смерти повело вырколака в сторону чащи. Не раздумывая, тот подчинился и побежал. По пути вырколак сбивал солдат с ног, а кого-то успевал укусить. Снова кровь, плоть и ужас.

Крики оглушали, вырколак не различал, сбивает он своих или чужих. Он упрямо бежал к деревьям, надеясь растерзать добычу. Неужели мысли Михея вели вырколака? У него получается отдавать ему приказы? Их воли становятся едины?

«Я же говорила, что ты учишься, дурак, – едко заметила ларва. – Всё не так ужасно. Ведь так?»

Теперь он не ответил ей.

Они оказались в небольшой роще – молодая поросль елей хоть и взмывала в небо, но всё ещё была недостаточно стара. Под сильным ветром тонкие и упругие стволы сгибались и трещали, создавая странную мелодию на поле брани. Вырколак внимательно осмотрелся, принюхался – в нос ударил едкий запах помёта, который забивал собой остальные. Янычары научились прятаться, заставать врасплох. Михей присматривался, стараясь заметить случайное движение среди деревьев. Янычары опять выбрали тактику – нанести залп стрел, а после притаиться и отступить. Игра в кошки-мышки надоедала, делала и Михея, и вырколака нетерпеливыми.

Впереди что-то блеснуло.

Вырколак побежал.

Михей затаился, веря, что они смогут настигнуть янычар. Внутри него бурлило желание поймать жертву и уничтожить её. Предвкушение, что дарила охота, сводило с ума. Это ощущение не было похоже на то, когда вырколак дрался в открытом бою. Там Михей мог лишь захлёбываться в боли и страхе других, мечтая, чтобы всё скорее закончилось. На охоте же он испытывал азарт, что пьянил не хуже цуйки.

Позади раздался хруст ветки – они обернулись. Уши навострились, но сквозь размашистые еловые ветки ничего не просматривалось. Вырколак двинулся дальше. Их сердца быстро стучали, бились в такт, сливаясь и отдаваясь колоколом. В пасти стало сухо, они оба изнывали от нетерпения, которое заставляло двигаться быстрее и неразумнее.

Они пролетели рощу, прошерстили её вдоль и поперёк, но так и не нашли никого и ничего. Они вылетели на поляну, где войска вели генеральное сражение. Вырколак завыл, в этом вопле слились его и Михея чувства: разочарование и негодование. Им нужно кого-то разодрать. Мысль быстро укрепилась в голове Михея и испугала. Он покачал незримой головой, ларва, должно быть, торжествовала, но, к великой радости, молчала.