Жужанна спокойно осматривалась, её посадили в самый конец стола, словно она и не дочь марежуда. Слова Агаты больно отозвались в памяти, она покачала головой, отгоняя их. Что бы кто ни говорил, она дочь своей матери и своего отца. Этого у неё не отнять. Но было ли что отнимать? Жужанна пригубила разведённое водой вино и тяжело вздохнула. Это не скрылось от юноши, сидящего напротив.

– Что ты, юная госпожа, приуныла? – спросил он, вперившись в неё карими… медовыми глазами.

Жужанна никогда не видела такого цвета глаз, они отливали солнечным светом и приторным густым мёдом. Она украдкой посмотрела на него, не хватало, чтобы кто-то сказал, что она пялилась на заморского гостя. Он был смуглым, как все девлетцы, бронзовую кожу подчёркивали серебряные короткие волосы, непослушные пряди которых ниспадали на лоб. Слегка раскосые глаза были густо подведены, придавая его облику хищные черты, что противоречило печальному и глубокому взгляду.

– Вы знаете, кто я? – спросила она. Более взволнованно, чем ей бы хотелось.

– Нетрудно догадаться, что ты дочь госпожи Эржебет. Вряд ли бы она позволила ещё каким-то дамам присутствовать здесь. – Он окинул быстрым взглядом стол, золотая серьга с висячим камнем покачнулась в такт его движению. – Ты единственная женщина, кроме неё.

– Верно. – Она быстро отпила из бокала. – Вы из девлетской делегации?

– Что же меня выдало? Цвет кожи? Или выговор? – Он засмеялся.

– Нет… Да. Но я не хотела вас оскорбить. – Жужанна опустила взгляд, пытаясь скрыть, что покраснела. Какая же она дура. – Простите меня.

– Не извиняйся, юная госпожа. Это я должен извиняться.

Она подняла на него взгляд, смущаясь. Он мягко смотрел и тепло улыбался.

– Я Кемаль, второй сын Селима, внук султана Мехмеда. Да будет его правление благословенно Талтом.

При упоминании девлетского бога Жужанна поёжилась. Когда-то у них была общая религия, но после она сильно изменилась. В Залесье почитали Босору, а в Девлете – Талта. В Залесье прокляли Талта, связавшегося с окаянной, в Девлете – Босору, что убежала к окаянному. И только в Империи они вместе противостояли окаянному. В последнее время Жужанна часто задумывалась, почему так вообще произошло. И почему остальные так заблуждаются. Но ответов она не находила, как бы ни старалась.

– Я Жужанна, дочь марежуда Эржебет, – представилась она в ответ.

– Вот теперь нам явно будет проще, – сказал Кемаль, тепло улыбаясь, словно солнце озаряло всё вокруг. – Не стесняйся и поешь. Ты не прикоснулась к еде.

Жужанна вновь опустила взгляд, уткнувшись в пустую тарелку. Она не могла есть на людях – мать с детства ругала её за каждый съеденный кусок, – поэтому она предпочитала есть украдкой в своей комнате, стащив ночью что-то с кухни. Под взглядом Кемаля Жужанна потянулась к миске с пирожками. Они были с хрустящей корочкой и лоснились от сливочного масла, но не вызывали у неё аппетита. Скучающе Жужанна положила пирожок на тарелку и выдавила глупую улыбку.

– Так-то лучше, – заметил Кемаль, нахмурив брови.

Он хотел что-то добавить, но его прервал громкий голос матери, возвестивший начало переговоров.

– Приветствую, господа, – томно и с придыханием сказала она; её голос звучал слишком низко, ещё одно изменение после ритуала. – Сегодня мы подпишем мирный договор, который положит конец распрям между нашими странами, – мать улыбнулась, белоснежные зубы походили на оскал хищника. Хоть с лидерцом, хоть без – она всегда была хищницей.

– Это вопрос уже решённый, – заметил жуд Влад Залесский, который приходился Жужанне дедом по отцовской линии. – Осталось только подписать бумаги.