Маришка закатила глаза. Жужанна прикоснулась к груди, боль вновь разлилась по телу. Она одёрнула руку, пальцы приятно пахли жирной травяной мазью. Жужанна попыталась представить, как выглядит со стороны, но, кроме слов Агаты про уродство, в голову ничего не шло. Платье отправила ей мать, значит, хотела, чтобы все на приёме видели, на какую жестокость она способна. Если она не щадит собственную дочь, то не пощадит никого.

– Если мы закончили, то я пойду, – сказала Жужанна, потирая висок. Головная боль усилилась.

– Конечно, юная госпожа. За дверью вас ждёт Марчел. Он сопроводит вас в обеденный зал.

– Верный пёс уже на месте, – добавила Агата и многозначительно хмыкнула.

– Агата! – Маришка влепила ей подзатыльник. – Ступайте, юная госпожа, а мы пока приберёмся.

Агата, потирая место удара, поклонилась. Маришка победно усмехнулась и тоже отвесила поклон.

Жужанна кивнула, подобрала подол и вышла из комнаты.

Марчел стоял, прислонившись к стене, и смотрел под ноги. Его рука покоилась на эфесе меча, будто он был готов воспользоваться им в любой момент. Услышав её шаги, он резко отстранился от стены и сразу же упал на одно колено перед ней, не смея поднять глаза.

– Я же просила не делать этого, – устало сказала Жужанна, потирая виски. – Ты смущаешь меня, Марчел.

– Но вы же моя хозяйка, – воодушевлённо сказал он, поднимаясь и нависая над ней.

Марчел был младше на три года, недавно ему исполнилось четырнадцать, но он уже превосходил её в росте – и явно ещё вытянется, – хоть Жужанна и была высокой для девушки – вся в отца, как любили поговаривать на приёмах, которые её мать устраивала несмотря на войну. Марчел смотрел на неё открыто и дружелюбно, зелёные глаза ловили каждый жест, улавливали любое изменение в лице и настроении. Кто-то мог бы назвать это влюблённостью, но Жужанна была уверена, что это была не она. Как говорила её мать, «никто не полюбит такую, как ты». Пора бы с этим смириться.

– Я твоя юная госпожа. Так правильнее меня называть, – сказала Жужанна, подхватывая подол и отправляясь вперёд.

Марчел последовал за ней тенью. Высокой, угловатой и немного несуразной. Глядя на него, с трудом можно было поверить, как этот нескладный юноша, ещё не успевший привыкнуть к вытянувшемуся телу, победил в рыцарском турнире. Но он это сделал, победил последних рыцарей, что оставались в Залесье. Тогда оставались. После поражения мальчишке отец сослал всех участников на войну, в которой им было не суждено победить.

– Ваш отец приказал мне звать вас хозяйкой и беречь, – нарушил затянувшееся молчание Марчел. Его голос ломался, поэтому последнюю фразу он произнёс слишком высоко. – Я не могу нарушить волю покойного.

– Почему же? – Жужанна резко остановилась и развернулась.

Марчел застыл, ухитрившись не налететь на неё. Их взгляды встретились: он нахмурился и смешно насупил брови. Всё ещё мальчишка, который желает казаться старше.

– Потому что я всегда держу слово, хозяйка. Я не нарушу клятвы, – с особой горячностью сказал он, его щёки заалели.

– Вот как, – вздохнула Жужанна. – Тогда не буду спорить, это утомляет. Пойдём.

Она развернулась.

– Да, хозяйка, – наклонившись к её уху, прошептал Марчел. Слишком по-взрослому, слишком по-мужски. Его дыхание обдало кожу.

Жужанна сглотнула и поспешила. Ей не хотелось, чтобы Марчел увидел, как она густо покраснела.

Церемония подписания мирного договора проходила в большом зале Верчице. Её мать восседала во главе длинного стола, ломившегося от угощений, в своём лучшем платье из кроваво-красного бархата, которое представляло её во всей красе. Обязанность чтить траур по усопшему отцу она благополучно забыла, за неё это сделает драгоценная дочь в привычном чёрном платье. Жужанна внимательно посмотрела на мать, после ритуала та сильно изменилась: лидерец, что поселился в ней, омолодил. Он словно унёс все её заботы и тревоги, подарив красоту, что притягивала взоры, – кожа сияла белизной, глаза и волосы блестели, а морщины испарились. Не мать, а старшая сестра. Старше года на два, не больше. Но для Жужанны эта красота была отравлена воспоминаниями, что она воскрешала. Мать напоминала ей женщину, что будила по ночам, заставляя стоять на горохе, или била тонким прутиком по рукам и спине, пока отец не видел. Чудовище. Красивое чудовище, что с детства внушало ей страх. Но теперь Жужанна могла поклясться, что страх исходил от матери плотной аурой. Она источала его, пока все были очарованы.