– Что-то не так, – сказала она. – Он сопротивляется.

– Но он не трогает тебя, – сказала Кира, вскочив на ноги. – Он просто стоит рядом.

– Но я что-то чувствую… – Жужанна закричала от боли и прижалась к земле.

Михей заметил, с каким кровожадным удовольствием ларва мучила Жужанну, таскала за волосы. Она уселась ей на спину, не давая разогнуться, и провела когтями по оголённой шее, оставляя яркие отметины. Через мгновения по ним засочилась кровь.

«Зачем ты это делаешь? – выпалил Михей, совершенно не понимая, как остановить ларву. – Перестань!» – «Она хотела навредить нам, поэтому должна поплатиться за это». – «Но она же ничего не сделала!» – «Это пока. – Ларва оскалилась, что придало ей звериный вид. – Она учится использовать форту». – «Это невозможно. Босоркани не подчиняет себе форту!» – «Видимо, она плохая босоркани».

Ларва вцепилась в шею Жужанны и принялась душить. Марчел попытался схватить её и поднять, но не мог, ларва не давала прикоснуться. Михей различил купол, который окутал ларву и Жужанну. Кира и Марчел толпились, не понимая, как помочь. Их движения были дёргаными, бесполезными. Что они могли сделать, если не видели того, кто причиняет Жужанне боль? Вихрь угасал.

Раздался смех.

Жужанна перестала бороться, лишь скулила от боли, не в силах совладать с ларвой.

«Это даже скучно, – протянула ларва. – Что мы с ней сделаем?»

Она развязно улыбалась и пялилась на Михея, ожидая, что он ей скажет. Но разве он имеет право решать, что делать с Жужанной.

«Ты же хочешь заставить её страдать? Я не права?» – «Нет. Отпусти. Молю». – «Ты уверен, что хочешь этого?»

Он не был уверен, но соврал.

Ларва ещё раз усмехнулась и исчезла.

Жужанна резко выдохнула и стала хватать ртом воздух. Марчел тут же оказался рядом с ней на коленях. Его взгляд был растерян, он не знал, как подступиться к ней и что ему позволительно сделать.

Михей засмеялся, зло, едко, в полный голос.

– Что это? – вскочив на ноги, спросила Кира. Она прижала руки к груди. – Вы слышали смех?

– Да, – отозвался Марчел. Он помогал Жужанне встать – после того, разумеется, как она разрешила к себе прикоснуться.

«На сегодня тебе достаточно. И я даже сжалюсь над тобой», – прошептала на ухо ларва, неизвестно как возникшая рядом, и щёлкнула вырколака по носу.

Всё потонуло во тьме.

Ларва сжалилась над Михеем, поэтому он не помнил, как превратился в человека. Он вообще мало что помнил. Видимо, Марчел дотащил его до спальни и оставил на постели, у которой сидела Кира, играя послушную сиделку. Михей припоминал обрывки разговоров, что услышал на поляне, но суть их ускользала от него. Кира и Жужанна явно повздорили, но в чём была причина, он мог только догадываться.

Праздник проходил в большом зале Верчице и сильно напоминал тот, когда госпожа объявила Михея волчьим отроком, а после он отрубил руки отцу. Михей сделал большой глоток из бокала. Вино было сладким и пилось легко. Он не заметил, как приговорил уже третий бокал, и всё ещё даже не захмелел. Михей так хотел, чтобы разум затуманился, затянулся поволокой, дарующей негу, но облегчение так и не наступало. Каждый глоток усиливал тревогу, давно поселившуюся в сердце, и заставлял острее ощущать собственное одиночество. Теперь Михей точно мог сказать, что он ненавидел пустые напыщенные торжества, наполненные притворством и мнимым весельем. Проходя сквозь зал и осматриваясь по сторонам, он замечал, как люди мало показывают свои истинные чувства, натягивая маски. Всё вокруг было обманом, и именно это ранило сильнее всего.

– Вот ты где! – позади раздался голос Киры.

Михей обернулся на него и оцепенел. Кира была совершенно не похожа на себя: непослушные рыжие волосы были собраны в высокую причёску, украшенную белыми цветами, повязка на глаз была расшита зелёным бисером, что подчёркивал цвет её единственного глаза, губы алели, а кожа отдавала благородной белизной. Тёмно-изумрудное бархатное платье изящно обхватывало тонкий стан.