– Да, не думаю.

– Если не увидим, то не узнаем.

– Вам решать, госпожа. Верно, Влад?

– Думаю, – протянул Влад, – Марчел прав. Пройдёмте на тренировочную площадку. Заодно сможем посмотреть, как вырколак справится с гвардейцами.

Госпожа хлопнула в ладоши и, подобрав платье, направилась к плацу.

Михей застыл, наблюдая, как процессия удаляется. Сердце бешено стучало, а тело пробирала дрожь. К нему подошёл Марчел, положил руку на плечо и сказал:

– Там будет сетка, я воспользуюсь ею, чтобы ты никому не навредил. И буду постоянно рядом.

– Но почему?

Марчел в непонимании уставился на него.

– Почему ты помогаешь мне? – добавил Михей, смущаясь. – Почему добр?

– Мой долг защищать замок и людей в нём. По-другому я не могу, – Марчел пожал плечами, словно они обсуждали какую-то обыденность. – Идём. Вряд ли госпожа будет рада, если мы ещё задержимся.

Михей вздохнул и поплёлся за Марчелом.

Михей стоял посреди тренировочного плаца, огороженного невысоким забором, именно здесь проходили его тренировки с Марчелом. Это походило на спектакль, где у него была главная роль, а остальные стояли на безопасном расстоянии, затаившись и ожидая. Двое юнцов-гвардейцев – их явно завербовали недавно – держали сетку и переступали с ноги на ногу, словно опасаясь. Ну да, чего бы им не опасаться, когда на них может наброситься вырколак. Если он сможет его призвать.

Эта маленькая деталь заставляла Михея попеременно бледнеть и краснеть. Он стоял посреди плаца, и все на него пялились. Это раздражало и пугало одновременно. Марчел стоял неподалёку от юнцов с мечом наготове, ожидая, что зверь набросится на него. Но сможет ли он…

– Ну, давай, Михей, – мягко и почти любовно произнесла госпожа, – покажи нам вырколака.

В голосе было слишком много ласки и заботы, но от Михея не скрылся немой приказ и ожидание его провала. Госпожа предвкушала это, всем своим чёрным сердцем. Михей был в этом уверен.

«Чем думать про госпожу, лучше сосредоточься на дыхании, – сказала ларва. Тон её изменился, теперь он ничем не отличался от командного голоса госпожи. Ларва хотела им управлять, Михей это чувствовал. – Не надумывай. Я просто хочу, чтобы мы справились, так что тебе лучше прислушаться ко мне. Ты же хочешь стереть эту самодовольную ухмылку с её лица?»

Михей посмотрел на госпожу и тут же понял, о чём говорила ларва. Госпожа точно верила, что права.

Он закрыл глаз и глубоко вздохнул, направляя всё внимание на дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Он перестал различать обрывки фраз, которые звучали на фоне. Только чувствовал, как грудь мерно поднимается и опускается.

«Молодец, – подбодрила ларва. – Чувствуешь, как стало тихо?» – «Да». – «А теперь посмотри вглубь себя, отринув все предубеждения. Что ты видишь?»

Михей нахмурился, совершенно не понимая, что должен увидеть в глубине себя. Эти пять дней, что он оставался наедине, были полны сожалений и страданий. Боли. Боли от невысказанных обид. Боли от предательств. Боли от обманов. Вся его жизнь превратилась в один сгусток боли, который цепкими когтями впился в сердце, не оставляя места ни для чего другого. Михей вздохнул и вновь погрузился в душу, рассматривая, что скрывается за болью. Он заметил движение тени. Тень вела его куда-то, и он последовал за ней. На душе стало гадко и темно. Слишком темно, словно он всматривался в необъятную тьму, что поселилась в сердце.

«Вот так. Ты её видишь. Это тьма. Чувствуешь, как она окутывает тебя?»

Он чувствовал. Плотный кокон сковал и начал медленно сдавливать. Дышать становилось всё сложнее. Тьма наступала, не оставляя ни единого просвета.