Здесь было невероятно тихо.

И мирно.

Хотелось вдохнуть полной грудью этот воздух, скинуть с себя чертову дизайнерскую одежду и обратиться в волка, чтобы просто кататься в траве и дать росе излечить твою горящую в аду душу.

Странное чувство.

Но и оно нравилось мне.

Оно дарило покой и заставляло расслабиться.

Я снова не ожидал, что почувствую здесь нечто подобное.

На сотни километров вокруг не было ни одного человека — только около сотни молодых волчиц, которые ворковали что-то между собой за стенами высокого здания, построенного много веков назад.

На огромной территории, огороженной забором, располагался и сад, и конюшня, и даже маленькая часовня.

Здесь был свой мир, своя вселенная, вторгаться в которую было так занимательно.

Неожиданности ждали меня с порога, потому что скрипящая калитка оказалась открытой, и я свободно зашагал по вымощенной дороге вперед, прямо к дверям, когда откуда-то сбоку ко мне вылетела запыхавшаяся пожилая женщина.

Со старинной винтовкой наперевес.

Причем заряженной боевыми патронами.

— Мужчинам запрещено входить!

По всей видимости, она бежала какое-то время из своего укрытия и теперь никак не могла восстановить дыхание, хотя первым делом бросила взгляд на шикарный букет из сотни роз.

Но даже от этого ее сердце не разомлело.

Дама была решительно настроена выпроводить меня за пределы территории гимназии.

Я приподнял свободную руку, показывая, что сдаюсь, хотя ситуация в целом была более чем забавной.

Меня — самого сильного волка в городе — пыталась остановить престарелая тетушка с винтовкой времен Второй мировой войны, не подозревая, что я служил в отряде специального назначения и в принципе был способен без особо труда взять в заложники всех, кто находился в здании, за пару минут.

— Я прошу прощения за вторжение, но здесь учится моя невеста. И сегодня у нее день рождения, — миролюбиво проговорил я, едва не хохотнув вслух, оттого что дама сдаваться не собиралась.

Более того, она направила винтовку прямо на меня, хоть и держала ее не очень умело.

— Не положено!

Я улыбнулся, кивая на грозное оружие:

— Вы хотя бы с предохранителя снимите ружье, если собираетесь и дальше меня пугать.

Судя по тому, как женщина быстро поморгала, едва ли она представляла, где находится этот самый предохранитель.

— Давайте я помогу. Осторожно.

Протянув руку вперед, я щелкнул в нужном месте:

— Теперь отведите затвор — и можно будет стрелять. Только учтите, что отдача будет сильной. Особенно с непривычки. Если не встать в обороняющуюся позу, то можно упасть назад сразу после выстрела.

— Вы бывший военный?

Моя улыбка была снисходительной и, наверное, даже усталой, когда я выдохнул:

— Военные не бывают бывшими, мадам. Я не хочу доставлять вам неприятности в вашей отважной работе. Просто скажите мне, как можно передать подарки девушке, и я уйду.

И всё-таки женское сердце растаяло.

Бравая охранница чуть улыбнулась и убрала от меня ружье, неожиданно кивнув на открытую калитку.

— Если выйти из ворот и пройти немного левее, там будет беседка для общения. Обычно родители девочек ждут дочерей там. Но поскольку вы не родитель, я приглашу старшую сестру Агату. Она у нас директор — передаст лично подарки и ваши поздравления.

Я сдержал разочарованный вдох, потому что надеялся всё же поздравить Кирти лично и увидеть ее глаза, когда она узрит меня перед собой, но в благодарности склонил голову перед женщиной:

— Буду вам очень признателен.

Да, можно было бы нагло ворваться и с порога показать, кто в доме хозяин, но зачем это нужно?

На самом деле гораздо больше в этой ситуации меня озадачило совсем другое: по мере того, как я вышел из калитки и обогнул здание почти наполовину, я так и не нашел ни одной камеры видеонаблюдения.