Шли годы. Шли века. Сквозь сон я чувствовал, как что-то снова тревожит мой покой, как какие-то рыбы выползали со дна океана на мою спину, и устраивались на берегах, неуклюже шевелили плавниками, ползали по траве, потом все быстрее, все увереннее шли в леса. Я видел их сквозь сон, видел мелькающих в лесах зверей и птиц, удивительно красивых.

Мои братья даже завидовали мне, что у меня такой красивый лес, и такие красивые звери и птицы.

Шли годы. Шли века. К тому времени мои братья стали досаждать мне, то и дело спрашивая, что мне снится. И я понемногу перебрался от собратьев своих на другую сторону планеты, переплыл океан, большой, как сон в глубокую ночь. На другой стороне земли оказалось на диво безмятежно и спокойно, и сон мой на века нарушал только шорох ветвей и трели птиц.

Шли годы. Шли века. хорошо помню, как в мой бок уткнулось что-то, похожее на половинку скорлупки, только сплетенное из тростника. Из половинки скорлупки вышли звери – на двух ногах, голые, не укрытые шкурами, и пошли по спине моей, и по хребту моему. Чем-то тревожили меня эти звери, я еще не понимал, чем.

Понял позже – когда густые мои леса огласились рокотом топоров, и треском костров, и чем дальше шли двуногие, тем дальше отступали леса, пока их почти не осталось. Только теперь я начал понимать, как я привык к шороху зарослей и трелям птиц, как не хватает мне мягкой поступи зверя в густой чаще.

Шли годы. Шли века. Помню, как поначалу хотел убить их, незваных гостей, так жестоко нарушивших мой покой, мою безмятежность. Но чем дальше, тем больше привыкал я к ним, мне нравился терпкий дух их костров, и разноцветные перья, украшавшие их головы, и заунывные песни, в которых слышался шорох леса, гул водопада и отголоски вечности.

Шли годы. Шли века. У боков моих появились новые половинки скорлупок – очень большие и красивые, в них сидели двуногие звери, и увидели меня, и назвали меня по имени. Что-то подсказало мне, что звери пришли от моих собратьев – как и те, первые. Я посмотрел на них мельком – каких-то громких, суетливых, беспокойных – и снова погрузился в глубокий сон.

Как знать, может, этот сон станет для меня последним – слишком я устал за миллиарды лет метаться в огне и извиваться в волнах, слишком хотел покоя, может, этот сон станет для меня последним…

Шли годы. Шли века. Чем дальше, тем чаще тревожили звери мой сон. Они как будто выбирали время, когда я засыпал крепче всего, и грызли и царапали мое безмятежное тело, рвали его стальными когтями и зубами, как будто им нравилось делать мне больно. Я тысячи раз хотел сбросить их со своей спины – и тысячи раз не сбрасывал, не мог, слишком долго спал, окаменел в своих сновидения, и собратья мои тоже окаменели.

Шли годы. Шли века. Двуногие звери говорили обо мне, говорили много. Однажды они признались мне в любви. Вонзили в спину мою шест с чем-то полотняным на конце, сказали, что все они меня любят, и что я лучше всех.

Но мне почему-то не становилось от этого радостнее.

Шли годы. Шли века. Чем дальше, тем больше говорили они мне о своей любви, своем обожании, они даже устраивали в мою честь пышные празднования, украшали меня цветами и лентами, пели про меня песни, и гордились мной. Мало-помалу им стало мало того, что они сами считают меня лучшим, они захотели, чтобы весь мир считал меня самым лучшим…

…я этого не хотел… и мне было все равно, кто из нас лучше, я или другие собратья мои…

Двуногие покидали меня – на восток и на запад, пересекали океаны, к тому времени они уже научились летать, и опускались на спины других моих собратьев. Что-то там происходило между ними, я не знал, они возвращались израненные, искалеченные, привозили с собой какие-то сокровища чужих земель, говорили, как любят меня.