Черта с два поедет танк по ступенькам…

Дальше были ящики, ящики и ящики, какие-то письма, телеграммы, декреты, приказы, чертежи машин, самолетов, схема конвейерного производства – какой-то человек буквально вырвал ее у меня из рук, кажется, это был сам Генри Форд. Кто его знает… А ведь чертежи большей частью были далеко не мирные, не добрые, я четко видел на них какие-то боевые самолеты, ракеты, еще какую-то дрянь. В воздухе запахло войной. Странное это чувство, когда, кажется, ничего не меняется, а чувствуешь – градус повышается с каждой минутой, вот-вот что-то вспыхнет, рванет… Я растаскивал по ящикам уже совсем не безобидные вещи, помню какую-то секцию какого-то этажа, там было красиво, сплошь пальмы, колибри, загорелые женщины, где-то шумело море. Навстречу мне вышел смуглый человек с черной бородой, он широко улыбался и ждал чего-то. Я посмотрел в сумку. … – шестьдесят два. Да, есть для вас посылочка… Я вытащил что-то из сумки и понял, что держу ракету с ядерной боеголовкой, которая непонятно как держится у меня в руках.

Человек с бородой кивнул, взял у меня из рук связки ракет, крикнул что-то своим солдатам, темным, смуглым. Потом улыбнулся, протянул мне сигару, добавил по-русски несколько слов благодарности.

– Всегда пожалуйста, – ответил я.

Потом были телеграммы, письма, еще какие-то схемы, чертежи, оружие, оружие, оружие. И все на одном этаже. Я уже понял, что своими руками готовлю войну, какую-то страшную войну, какой еще не знало человечество. Войну, за которой все кончится, после которой в подъезде будут только обугленные руины, если вообще останется какой-то подъезд. Я сел на подоконник, посмотрел в сумку. Оставался еще один, последний чертеж, в нем было что-то уж особенно зловещее. Номер…

Я поднял голову, посмотрел на человека передо мной. Он явно ждал своей посылки, нетерпеливо кивнул. чертеж… Да, я отдам ему этот проклятый чертеж непонятно чего, а потом мир громыхнет так, как не громыхал еще никогда, а потом можно будет возвращаться назад, если я вообще вернусь – потому что впереди уже ничего не будет.

Он стоял и ждал. Я понял, что сейчас придется достать эту штуку. И не помотаешь головой, и не покажешь, что нет, у меня ничего в сумке нет. потому что – вот он, проклятый чертеж… А ладно, мне не все ли равно, не мои это проблемы, в конце концов… Мое дело – письма разнести, а там хоть… хоть потоп.

Конец ознакомительного фрагмента.