– На палубу, да, – сказал офицер, – но не туда, где пассажиры. Пусть он будет вместе с экипажем.

Это более чем удовлетворило Лавареда. И он придумал искусный аргумент для того, чтобы его жертва более не жарилась внизу у пароходных топок. Он утверждал, что сумасшедший кочегар представляет опасность для пассажиров. Ему достаточно не так повернуть рычаг, чтобы испортить машину.

Рассуждение было правильно. Офицер принял его к сведению, но придумал лучшее средство.

– Я надену на него оковы до следующей стоянки, и мы оставим его на Азорских островах; там португальские жандармы проводят его к французскому консулу, живущему в Понтэ Дельгадо на острове Сан-Мигель; а консул позаботится об его отправке на родину.

Вторая часть проекта была слишком выгодна для нашего друга, чтобы он не согласился на это. Он настоял на том, чтобы Буврейль был оставлен на свободе, находясь всегда среди команды и не имея права покидать нос парохода. Можно себе представить, сколько ненависти было в сердце Буврейля при виде удобно устроившегося Лавареда, которого обмахивал дежурный индус, прислуживавший в каютах первого класса, и к которому относились как к важному пассажиру, тогда как на него, заплатившего за Лавареда, смотрели, как на нищего.

Лаваред, наоборот, наслаждался с еще большим удовольствием всем этим комфортом. Путешествие начиналось хорошо. Он уже был в Атлантическом океане, и все шло гладко, несмотря на затруднения.

Сэр Мирлитон с удовольствием признавал это. Но настойчивый, как все англичане, зная цену деньгам и бессилие тех, у кого их нет, он терпеливо ожидал малейшего неисполнения условий завещания, чтобы предъявить свои права на четыре миллиона.

Четвертого апреля «Лоран» находился близ первого острова Флоры, где останавливаются французские почтовые пароходы трансатлантической компании. «Лоран» остановился здесь только для того, чтобы принять пассажира, – местного губернатора, важного чиновника одного из штатов Центральной Америки. Это объяснил Арману помощник капитана в ответ на его вопрос, сколько времени будут здесь стоять.

– Эти чудные уголки земли, – заметил француз мисс Оретт, – одни из самых лучших на свете; по счастливому исключению, на этом архипелаге Азорских островов нет ядовитых животных; существует местная легенда, что они не могут акклиматизироваться здесь. Но, как говорит географ Вивиен де Сен-Мартен, было бы неосторожно проверять это на опыте.

Это замечание Лавареда вызвало улыбку у молодой англичанки.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказала она.

– Продолжать свой доклад? Хорошо, но постараемся сделать его интересным и поучительным. Вы увидите, что все население девяти островов: Сан-Мигель, Терсейра, Пиро, Файяль, Святого Георга, Грациозы, Флорес, Святой Марии и Корво, превышающее двести шестьдесят тысяч – почти белое, белее, во всяком случае, жителей провинции Альгарвы с чудными черными волосами.

Жители Азорских островов в большинстве случаев красивы и хорошо сложены, их жены известны своей плодовитостью. Они состоят из трех народностей, так же как и население так называемых «африканских» островов – Мадейры, Канарских и островов Зеленого Мыса, хотя они ближе к Европейскому материку, чем к Африке. Эти три элемента, слившиеся уже несколько столетий, суть земледельцы, по происхождению мавры, португальские победители, появившиеся в XV веке, и – что менее известно – фламандские поселенцы, присланные матерью Карла Смелого, герцогиней Изабеллой Бургундской, которой эти острова, только что приобретенные португальским двором, подарил ее брат, король Эдуард.

По этой причине они даже назывались фламандскими островами, пока ими управлял Жак Портер из Брюгена; но этому скоро пришел конец, и их острова разделили участь Португалии, первой их владетельницы, но не первой исследовательницы, так как архипелаг обозначен на итальянских картах XIV столетия.